Между ними не было никаких тайн.
Модести кивнула и бросила ему купальник. Он смял его в своей большой ручище и начал стирать им тонкие алые линии со стены. Она же надела рубашку, застегнула пуговицы и села на кровать.
Послышались звуки отъезжавшей машины. Это, похоже, был фиат. Модести похлопала ладонью по краю кровати, и Вилли сел рядом.
— Я неплохо все осмотрел, пока тут ждал, — сказал он.
— И что же?
— Есть тут кое-что, — сказал он, хмурясь. — Прямо даже не знаю… Смотри. — Он встал и приподнял край матраса. — Эти кровати сделаны из железных трубок, и они соединены между собой. Вот эта поперечина соединяет ножки, а ножки крепятся к каркасу, видишь?
Она кивнула и опустилась на колени, следя за его пальцами. Она увидела круглую головку болта, проходившего через ножку-трубку и железный угольник, крепившийся к каркасу. С внутренней стороны были навинчены квадратные гайки. Модести снова кивнула и поднялась с колен, не задавая никаких вопросов. У каждой койки, стало быть, по четыре болта, и Вилли явно успел проверить их все, потому что между ними было принято в подобных ситуациях подвергать все самому тщательному осмотру. Он явно исследовал и уборную, а в ней бачок и умывальник, а также вентиляционное отверстие и решетку на окне. Если бы на полу был линолеум или ковер, Вилли заглянул бы и под них, чтобы как следует рассмотреть доски пола.
— Все восемь болтов затянуты до упора, кроме одного, — сказал Вилли. — Гляди.
Вилли подошел ко второй кровати и начал отвинчивать одну из гаек в изголовье. Модести ухватилась за угол кровати, чтобы дать возможность Вили высвободить ножку. Затем она снова, причем очень осторожно, опустила кровать.
Вилли показал ей ножку. Отверстие, через которое проходил болт, представляло собой квадрат в три четверти дюйма.
— Почему такая форма и такой размер? — тихо спросила Модести.
— Не знаю. Вроде бы должна быть круглой. Но эта квадратная дыра прямо для гайки, которым крепится та самая решетка на окне.
Модести стояла, насупившись, и размышляла. Ножку можно без труда просунуть между прутьев решетки. Потом, если чуть изловчиться, можно насадить отверстие в ножке на гайку, крепившую решетку, а затем открутить ее. Ножка могла сыграть роль гаечного ключа.
Часа за два можно отвинтить все четыре гайки, а затем с помощью связанных одеял тихо спустить решетку вниз. Потом выбраться из окна и съехать по одеялам вниз, — и поминай как звали.
Вилли не спускал с нее глаз. Модести покачала головой.
— Нет, это слишком очевидно. Они явно ждут от нас, чтобы мы воспользовались этим вариантом.
— Угу. — Вилли кивнул с довольным видом. — Мне тоже так показалось. Только вот зачем им это?
— Не знаю. Но не будем идти по их дороге. Пойдем по нашей собственной.
— Ладно. Когда?
— Ну, если они нам действительно подсунули эту ножку, то они думают, что мы начнем действовать, когда стемнеет. Значит, нам надо поторопиться. Дай-ка немножко подумать.
— О’кей. — Он приладил ножку на место и улегся на кровать, закинув руки за голову. Модести прилегла на вторую кровать.
— Сколько человек тебя брали? — спросила она.
— Четверо. — Он кивнул, показывая на свое тело в плавках. — Взяли меня прямо на пляже. Я был с Луизой.
— С романтической особой?
— Да.
— Она видела, как они тебя уводили?
— Нет. — Он ухмыльнулся. — Помимо песен о любви она еще обожает мороженое. Особенно ей нравится банановое. Я как раз шел за очередной порцией, и тут появился этот квартет. Все было сделано тихо-мирно…
— Ясно. Как они выглядели?
Когда Вилли закончил описание, Модести кивнула.
— Понятно. Те же ребята забрали и меня.
— Трудный у них выдался денек. Но приемчик неплохой. Надо запомнить, Принцесса.
— Запомни.
Модести прикрыла глаза. Ее мускулы находились в абсолютно расслабленном состоянии, но в сознании появилась удивительная легкость, упругость. Такое воодушевление испытывает альпинист, глядящий на отвесный склон, парашютист, готовящийся к прыжку, охотник на хищников, выслеживающий тигра. Ощущение опасности стимулировало Модести, и она не радовалась и не огорчалась, а принимала это как неизбежность.
Когда-то давным-давно, когда Модести Блейз была маленьким существом без друзей, без дома, без имени и проводила время в странствиях по охваченным войной Балканам, а потом и Ближнему Востоку, ее снова и снова посещал животный ужас. Но затем от частого повторения это ощущение преобразовалось в тот стимулятор, который подействовал и сейчас.
Подобно тому, как альпинист мысленно оценивает свой маршрут, взвешивая все возможные опасности, Модести Блейз пыталась разобраться в сложившейся ситуации.
Ее и Вилли брала четверка бандитов. Еще четверо играли в карты, когда она появилась на вилле. «Фиат» уехал, а в нем укатил, по меньшей мере. один человек. Выходит, на вилле осталось не больше семи. Если, конечно, в доме не находились те, кого она не видела. Но это казалось маловероятным.
Где-то в половине девятого у них, наверно, обед. Затем, похоже, опять карты. Самое лучшее время застать их врасплох.
Пусть соберутся все вместе. Вступать в борьбу с вооруженными бандитами, если они разбредутся по всему дому, равносильно самоубийству.
Модести вспомнила диванчик в коридоре. Для кого он — для охранника? Но было бы бессмысленно охранять дверь, которую только что закрепили намертво. Может быть, просто на диванчике кто-то спит ночью? Модести открыла глаза и спросила:
— Сколько времени нам понадобится, чтобы начать действовать?
Вилли задумчиво посмотрел на голую стену, затем ответил:
— Минут сорок… Плюс-минус десять.
— Ты можешь все устроить по-тихому?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97