— Он подошел, взял протянутую ему Модести карту, какое-то время всматривался в нее, держа на вытянутой руке, потом покачал головой и сказал:— План… Озеро, реки, дороги. Но что это такое, сказать не могу.— Это карта, на которой есть часть Танзании, в том числе Калимба, где мы встретились. Ну и соседние области тоже. Ты раньше эту карту видел?— Нет. А откуда она?— Помнишь тех двоих, что заявились к тебе и стали допрашивать? А потом они еще обедали в «Легенде» со своим боссом.— Да, конечно. Ты мне об этом рассказывала и теперь не даешь шагу ступить самостоятельно. Того типа еще звали как-то вроде Лебрун…— Брунель. Кто-то залез к нему в сейф и, среди прочего, там лежала эта карта.— Я читал в газетах. Но как к вам это попало?— Случайно. Не в этом дело. Важно другое. Эти люди уверены, что тот бедняга перед смертью успел тебе что-то сказать.Джайлз хохотнул:— Готов поспорить, это вы с Вилли уволокли сейф. Меня не проведешь. — Он нахмурился. — Какой бедняга?— Помнишь того парня в Калимбе? Которого пытали. Он тебе ничего не сказал? Попробуй припомнить.— Тут и припоминать нечего. Он ничего мне не говорил, — Джайлз вернул карту Вилли.— Он так и не пришел в сознание? — спросила Модести.— Он то приходил в сознание, то снова отключался. Когда он приходил в себя, начинал нести какой-то вздор…— Значит, он все-таки что-то говорил?— Нет, мне он ничего не говорил. Он просто бредил.— Хорошо, а что он говорил в бреду?— Я не понял. Он ведь говорил на своем родном языке, который мне неизвестен. Господи, Модести, я уже все тебе рассказал.— Наверное, — она приложила руку ко лбу. — Просто я стала все забывать. А на каком языке он говорил?— Не по-французски, не по-немецки, не по-испански и не по-итальянски. Я сам не говорю на этих языках, но узнал бы их. Это был белый, европеец…— Что ж, таких всего несколько сот миллионов, — сказала Модести.— Ладно, забудем об этом, — подал голос Вилли. — А ну-ка, Джайлз, попробуй подтянуться до подбородка.Тарранта удивило это предложение. Ему показалось, что и на лице Модести мелькнуло изумление. Но Пеннифезер проворно стащил свой свитер, шагнул к перекладине, споткнулся о трос крепления и ухватился руками за металлическую трубу. Затем, неистово болтая ногами, стал подтягиваться, но смог подняться лишь на несколько дюймов.— Ну-ка сосредоточься, — командовал Вилли. — Ты способен на большее. И не сучи так ногами! Вложи все силы в мускулы рук.— Ладно, — выдохнул Пеннифезер, попытался еще раз и чуть было не коснулся перекладины подбородком.— А ну-ка еще разочек, — сказал Вилли. — И подумай том парне. Если его пытали, ты, наверное, заставил его попрыгать, когда стал чистить ему раны.— Было такое, — кивнул Пеннифезер, глядя на перекладину со свирепой сосредоточенностью.— Дыши ровнее, Джайлз, накачивай мускулатуру… ну, что он все-таки тогда нес?— Он повторял «нет, нет», — Пеннифезер вдруг сделал усилие, достал подбородком перекладину, поднялся даже чуть выше, сказал: «Надо же!», но тут силы покинули его, и он стукнулся подбородком о металл и грохнулся оземь. Лежа на полу и потирая ушибленный подбородок, он уставился на Вилли и сказал: — Господи, он говорил «нет, нет». Наверное, он был русским.— Молодец, Вилли, — сказала Модести.Таррант был полностью с ней согласен. Вилли действительно проявил себя как блестящий психолог, сумев заставить заработать подсознание доктора Пеннифезера. Доктор жил настоящим и быстро забывал все, что не имело отношения к текущему моменту.— Русский, — произнес Таррант. — Что ж, все равно поле поиска остается широким. Но у меня есть одна идея. Может, конечно, и она заведет в тупик, но все же… Несколько месяцев назад из России сбежал некто Новиков, специалист по космической съемке. Французы предоставили убежище ему и его жене. Не знаю уж, где они там устроились, но несколько недель спустя Новиков тихо покинул Францию. — Таррант посмотрел на Модести. — Наш друг Рене Вобуа из Второго отдела, конечно же, посвятит вас в детали. Он ведь ваш должник.Модести стояла, обхватив себя за локти, чуть наклонив голову набок, и смотрела в пол. Тарранту была хорошо знакома такая поза. Данные отличались скудостью, но интуиция работала вовсю. Это все равно что муга, вдруг подумал Таррант, только на другом уровне. Она занимается подсчетами, вычислениями, строит гипотезы, которые не очень связаны с логикой, но в конечном счете оказываются справедливыми.— Спутниковая съемка, — медленно произнесла она. — Карта и координатная сетка… Да, похоже, вы точно опознали покойника, сэр Джеральд.Пеннифезер, сидевший на мате и погруженный в свои собственные раздумья, вдруг подал голос:— Интересно, что означает «сорок два»?Какое-то время ответом ему было молчание, потом Вилли сказал:— Ну-ка еще разок, Джайлз?— Сорок-два-сто-один, сорок-два-сто-один, — стал произносить нараспев Пеннифезер. — Это и повторял тот парень. Внезапно вспомнил… Как странно. Я провел с ним всю ночь, и он чуть не свел меня с ума — повторял как заведенный: «сорок-два-сто-один». Господи, как же я это смог позабыть?Модести не пошевелилась, только чуть повернула голову, и в лице ее Таррант заметил признаки возбуждения.— Вилли, по-русски это какие-то числа? — спросила она.— Вроде бы. По-русски я умею считать до десяти, но «два» — это двойка.Таррант несколько раз повторил слова себе под нос, потом сказал:— Если разрешите воспользоваться телефоном, то я, возможно, сумею удовлетворить ваше любопытство.— Милости прошу, сэр Джи. Телефон в мастерской, — сказал Вилли.Таррант удалился, а Модести подошла к сидевшему на мате Пеннифезеру, легонько подтолкнула его ногой и сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94