— Вы будете там одни? — спросил Таррант Модести. — Или с кем-то еще?
— Ну, Вилли отправляется на ферму своей титулованной знакомой — в Бэкингемшире.
— Леди Джанет?
— Да, это его большая подруга. Очень симпатичная. Он такой и не заслуживает. Ну, так что же, сэр Джеральд? я хочу пожить в маленькой гостинице на Тарне. Готовы рискнуть вашей репутацией?
— Скорее возникает вопрос, готовы ли вы рискнуть вашей репутацией в глазах хозяина отеля?
— Хозяйки. Если что и удивит мадам Мартин, так это отдельные номера для нас с вами. Она весьма романтическая особа.
— Я полагаю, она примет во внимание мои немолодые годы.
— Солидный поклонник — это давняя французская традиция, сэр Джеральд.
— Я лучше притворюсь вашим дядюшкой, — усмехнулся Таррант.
— Вы действительно хотите меня навестить? Но там ничего интересного не предвидится. Я буду просто тихо гулять, бездельничать, смотреть на реку…
— Осторожнее, сэр Джи, — хмыкнул Вилли. — Когда Принцесса собирается тихо гулять, это означает бродить по горам и долам, без еды и питья, без обуви, без одеяла, словно кочевник в пустыне, который сбился с пути. Если вы хотите узнать, как люди выживают, когда питаются ягодами, грибами, пойманными кроликами, как они доят овец, а также лопают то, от чего откажется даже гиена, то тогда вы получите настоящее удовольствие. — Он посмотрел на Модести и добавил: — Ты только не заставляй его ночевать под открытым небом. Ему может не понравиться одеяло из опавших листьев. И не корми его змеями, как ты делала со мной прошлый раз в Нью-Мексико.
— Да, я никогда не забуду, как ты капризничал. А ведь медянки, согласись, гораздо съедобнее, чем те гады, которыми я питалась, когда была совсем маленькой.
Таррант поочередно посмотрел на них обоих и спросил:
— Вы надо мной издеваетесь?
— Нет, что вы, — ответила Модести, смущенно поглядев на гостя. — Просто время от времени, чтобы не потерять форму, я люблю вспомнить детство. Зато как потом приятно вернуться сюда. — Она обвела жестом гостиную, стол, который сверкал хрусталем и серебром, а также красивый шелковый персидский ковер на полу.
— Мне шестьдесят один год, милая Модести, — сказал Таррант, задумчиво глядя в пространство. — И такие упражнения могут как раз привести к потере моей формы.
— Ну, тут Вилли просто сгущает краски. Он прекрасно знает, что я ни за что не поведу вас в такой поход. Вы будете делать только то, что захотите. Там, кстати, неплохая рыбалка. Может, вы поучите меня хитростям ужения.
— Прямо как в раю, — промолвил Таррант без тени юмора. — Я буду там счастлив.
Теперь до гостиницы оставалось пятнадцать минут езды. Таррант предвкушал уже, как примет ванну, потом отобедает с Модести и, мирно куря сигару, будет беседовать с ней у окна, а жестокий мир его профессии хотя бы на несколько дней перестанет напоминать о себе.
Она удивительно относится ко мне, думал Таррант, несмотря на пот и кровь, что они с Вилли проливали ради меня. Конечно, хирурги теперь творят чудеса и умело скрывают шрамы, но это не отменяло реальность боли и смертельной опасности. Именно выполняя его поручения, Модести получила две серьезные раны. Он никак не мог взять в толк, как она может испытывать теплые чувства к тому, кто подвергал ее жизнь страшному риску. Но ее хорошее отношение было абсолютно искренним. Возможно, он в каком-то смысле олицетворял для нее отцовское начало. Если это было действительно так, то такое положение вещей его вполне устраивало и не было никакой необходимости предаваться размышлениям, что случилось бы, будь он сейчас лет на тридцать моложе.
Поток раздумий Тарранта был прерван, когда машина сбавила скорость. Он увидел, что дорога резко сворачивает и идет вниз, а на обочине в самом широком месте поворота стоит «дормобил» и к его колесу прислонен домкрат. Рядом топтались две монахини. Одна растерянно листала какую-то брошюру, очевидно руководство по уходу за машиной, другая с надеждой смотрела на приближавшийся автомобиль.
Рейли остановил «пежо» в десяти шагах от них, выключил двигатель, потом спросил, не оборачиваясь:
— Помочь им, сэр?
— Пожалуй. Они очень растеряны.
Рейли вышел из машины, открыл заднюю дверцу.
— Не желаете немного поразмяться, сэр Джеральд?
— Нет, я посижу, а вы идите. Если можно избежать разговора по-французски со святыми сестрами, я готов на жертвы.
— Я просто подумал, вы хотите немного подышать свежим воздухом, — гнул свое шофер.
Таррант удивленно посмотрел на Рейли. Тот был странно бледен, на лбу сверкали капли пота.
— Если я захочу подышать, я выйду, Рейли. Не волнуйтесь за меня. Вы уверены, что с вами все в порядке?
Рейли поднял правую руку. В ней был револьвер. На Тарранта смотрело дуло «смит-и-вессона» тридцать восьмого калибра со стволом в два дюйма. Таррант заморгал, потом вовремя сделал над собой усилие, потому что еще немного, и от удивления у него отвалилась бы челюсть.
— Выходите, — тихо сказал Рейли.
Таррант посмотрел на дуло, откуда со скоростью 850 футов в секунду в него мог вылететь кусочек свинца. Значит, Рейли продался оппозиции. Или кому-то еще. Что касается оппозиции, то они в последние годы не занимались похищением или ликвидацией глав секретных служб Запада. После горячих пятидесятых противостояние разведок приобрело более изощренный и менее открытый характер.
Таррант медленно двинулся по сиденью к открытой двери. Рейли отступил на шаг, не опуская руки с револьвером. Таррант уже преодолел первое чувство шока и испуга и спокойно сказал:
— Вы прекрасно знаете, что при мне нет никаких документов, Рейли. Так что напрасно стараетесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70