Недавно начали поступать заказы из-за границы — из Англии, Италии и Германии. На днях мой компаньон, мсье Жубер, выедет в Рим для оформления заказов и изучения итальянского рынка. После его возвращения я, возможно, поеду в Лондон. Нужно расширять международные связи нашей фирмы. Отец, мне очень хотелось бы услышать твое мнение по всем этим вопросам.
Здесь я познакомился с одним журналистом, Жюлем Сарьяном. Ты знаешь, отец, я трудно схожусь с людьми, но с ним, кажется, подружился всерьез.
А еще хочу тебе сказать, что у меня накопилось некоторое количество свободных денег: то, что мы берем с компаньоном из кассы на наши личные расходы, я полностью не трачу, — ты ведь знаешь, какая хозяйка Марианна. Так вот напиши, — если тебе нужны деньги, могу выслать на первых порах тысяч десять — пятнадцать франков.
Пиши, пожалуйста, подробно, что делается у нас дома. Как здоровье тети Клары? Не собирается ли кто из наших родичей к нам в гости? Мы с Марианной приняли бы дорогого гостя с великой радостью. Показали бы Париж. Ты даже не можешь себе представить, как мы соскучились по вас и по дому. Весною, если ничто не помешает, обязательно приедем навестить вас.
Передай привет всем. Тебе и всем нашим кланяется Марианна.
Остаюсь твой любящий сын
Ярослав Кочек.
Р.S. Отец, совсем забыл: в клубе я познакомился с секретарем генерального консульства Германии в Париже господином Гансом Вебером. По словам мсье Сарьяна, Вебер приличный человек. На меня он тоже производит благоприятное впечатление, хотя не знаю, бывают ли среди дипломатических работников приличные люди. По-моему, на то они и дипломаты, чтобы притворяться. Вообще-то мне это абсолютно безразлично, просто не хочется ошибаться в людях, а потом винить себя самого. Вот и все.
Я.К.»
Закончив письмо, Василий достал из тайника бесцветные чернила и особую ручку с тоненьким пером. Между строк письма он написал «отцу» обо всем, что узнал сегодня от Сарьяна о заседании французского кабинета, связанном с опасностью прихода к власти нацистов, о том, что Ганс Вебер убежденный антифашист, и попросил разрешения установить тесную связь с Сарьяном и Вебером. В конце Василий добавил, что, поскольку события в Германии могут принять стремительный характер, а у него появятся надежные источники информации, было бы целесообразно наладить более надежный способ связи. Может быть, даже через специального курьера.
Когда Василий кончил писать, за окном брезжил серый рассвет.
Он встал, устало потянулся. Спать не хотелось, но нужно было заставить себя уснуть, — утром предстояло много дел и голова должна быть свежей.
6
До сочельника оставалось еще около недели, но уже весь Париж был охвачен предпраздничной лихорадкой. Торговцы елочными украшениями, игрушками, поздравительными открытками, свечами, бакалейщики, владельцы больших гастрономических магазинов и рестораторы, соревнуясь между собой, старались оформить витрины как можно затейливее.
Месяца за три до праздников рекламная фирма «Жубер и компания» была завалена заказами со всех концов страны. Художники работали день и ночь и все же не успевали к сроку. Василий, твердо усвоивший одно из главных правил коммерции: принял заказ — выполняй в срок, нервничал, — ему не хотелось ронять авторитет фирмы.
Улицы были полны людей с покупками в руках. Хозяйки сбились с ног, запасаясь продуктами к праздничному столу. Казалось, все думают только об одном — как бы веселее провести праздник, совершенно забыв, что по ту сторону Рейна назревают события, таящие в себе смертельную опасность не только для Франции.
Столичные газеты, вначале с нескрываемой тревогой сообщавшие о возможности прихода к власти в Германии Гитлера и национал-социалистов, словно бы успокоились, — они, как по команде, перестали писать об этом. Больше того, реакционная пресса старалась внушить обывателю, что ничего особенного не случилось; какая, мол, французам разница, кто правит Германией? Иногда в статьях на политические темы проскальзывали и кичливые нотки: не надо забывать, что у Франции есть неприступная крепость — линия Мажино!..
Василий заказал на праздничный вечер столик у «Максима» и пригласил Сарьяна с женой.
Вечером в сочельник они встретились в вестибюле ресторана. Василий и Лиза познакомились с женой Сарьяна Жаннет, веселой голубоглазой француженкой. Как все парижанки, она была одета с большим вкусом, казалась значительно моложе своих лет. Впрочем, и Лиза сегодня ничем не отличалась от парижских модниц. Чтобы не ударить лицом в грязь, жена преуспевающего коммерсанта заказала специально к этому дню платье у дорогой портнихи. Тоненькие нитки жемчуга и бриллиантовые серьги дополняли ее туалет. Мужчины были в вечерних костюмах.
Метрдотель, во фраке, с белым цветком в петлице, похожий на опереточного артиста, спросив фамилии гостей, провел их к заказанному столику.
Когда официант, приняв заказ, удалился, дамы обнаружили под салфетками рождественские подарки. Лизе досталась маленькая обезьянка, а Жаннет — плюшевый медвежонок.
Ровно в двенадцать послышался бой часов, передаваемый по радио, зажглись свечи на громадной елке посреди зала. Все встали с бокалами, наполненными шампанским, и осушили их, пожелав друг другу счастья.
Заиграла музыка, Сарьяны остались за столиком, но Василий и Лиза танцевали, что называется, до упаду. Он — крупный, высокий, ладно скроенный, она — изящная, стройная — обращали на себя внимание. Каждый раз, когда после очередного танца они возвращались к столику, раскрасневшиеся, возбужденные, Жаннет встречала их аплодисментами, а ее муж спешил наполнить их бокалы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143