Здесь, на пограничном пункте, Лиза узнала, что немецкие пограничники сияли с поезда пятерых пассажиров еврейской национальности.
В Праге Лиза, не теряя времени, пересела на другой поезд и поехала на «родину» — в словацкую деревню. Староста, предупрежденный заранее о ее приезде, встретил землячку радушно. Но когда они пришли к нему домой и остались одни, посоветовал ей долго здесь не задерживаться.
— У нас тоже завелись предатели, — сказал он, вручив ей объемистый пакет.
В пакете Лиза обнаружила советские паспорта — свой и Василия, письмо чешского профессора Свободы к руководителю раскопок профессору Николаи, заключавшее в себе просьбу допустить госпожу Марианну Кочекову, специалистку по истории искусств и архитектуры, в настоящее время совершенствующуюся в Сорбонне, к участию в археологических раскопках.
Ехать обратно во Францию без задержки в Чехословакии было не совсем удобно, — ведь она приехала сюда навестить тяжело больную тетку. Не послушать старосту, верного товарища, тоже было нельзя. Поэтому Лиза в тот же день вернулась в Прагу, сняла номер в гостинице, оставила там вещи, привела себя в порядок и вышла на улицу.
Был теплый солнечный день, и Прага даже после Парижа казалась сказочно красивой. По тротуарам сновали толпы хорошо одетых людей. Слышались громкий говор, смех, и невольно создавалось впечатление, что в мире все хорошо и спокойно, что над Чехословакией не нависла опасность. «Что это, — думала Лиза, — беспечность или желание отогнать от себя мрачные мысли и жить сегодняшним днем?»
Ночью, в холодном номере гостиницы, Лизе не спалось. Ворочаясь с боку на бок, она все думала о своей судьбе, превратившей ее, любящую тихий семейный уют, в скиталицу. Почему, почему на их долю с Василием выпала такая беспокойная жизнь?.. Через минуту Лиза уже говорила сама себе: «Но ведь кто-то должен заниматься тем, чем занимаемся мы!» Она своими глазами видела фашизм, видела, правда, очень мало, не и этого оказалось достаточно, чтобы понять многое и всем сердцем возненавидеть его… Нет, она не будет сидеть без дела в этом чудесном городе. Могло ведь случиться, что больная тетка умерла и ее похоронили, не дождавшись приезда племянницы из Франции. К тому же она учится, скоро экзамены, — вот она и спешит обратно. Документы ее в полном порядке, и никто придраться к ней не может!..
После почти бессонной ночи Лиза поспешила на городскую железнодорожную станцию, купила билет в вагон, идущий в Париж через Германию, и вечером уехала.
На пограничном пункте опять хамили молодые парни со свастикой на рукаве, но в общем для Лизы все обошлось благополучно, и она без всяких осложнений доехала до германо-французской границы, где и случилось непредвиденное.
Пограничники, проверив ее паспорт, вернули его обратно и даже пожелали счастливого пути. Таможенники слегка покопались в вещах и, закрыв чемодан, ушли… Не прошло и трех минут, как офицер вернулся и предложил Лизе следовать за ним.
— Куда? — спросила она.
— Нам вопросов не задают, — ответил ей офицер. — Поторапливайтесь!
В сумочке у Лизы лежали два советских паспорта, рекомендательное письмо. На советском паспорте наклеена ее, Лизина, фотокарточка, а на руках у нее — паспорт Чехословацкой республики… Разве этого мало, чтобы заподозрить ее в шпионаже в пользу Советского Союза или Чехословакии? Отправят в концентрационный лагерь — и поминай как звали! Такие мысли молнией пронеслись у нее в голове, и она лихорадочно думала, что же ей предпринять и можно ли что-либо предпринять в таком положении? Оставить сумочку в купе — все равно найдут. Уронить ее по дороге — вряд ли это пройдет незамеченным…
Офицер торопил ее, а Лиза медленно застегивала кофточку, чтобы выиграть хотя бы еще секунду.
— Проверяли же таможенники мои вещи! У меня нет ничего, ровным счетом ничего. Вот посмотрите! — с этими словами она вывалила содержимое чемодана на сиденье. — Здесь только мои платья, белье…
Офицер, громко чертыхаясь, стал помогать Лизе укладывать вещи обратно в чемодан.
— Скорее, скорее! — повторял он.
— Но ведь я могу отстать от поезда.
— Поедете следующим, если вообще поедете!
Вещи были собраны, офицер, не доверяя ей больше, сам взялся за ручку чемодана. В это время дверь приоткрылась, в купе заглянул плотный человек с помятым лицом.
— Не здесь! В первом купе с того конца, — сказал он шепотом и тут же исчез.
Офицер швырнул чемодан на сиденье и, прошипев проклятие, кинулся в другой конец вагона. Лиза видела, как он вел к выходу молодую женщину. Та держала в руке револьвер и говорила по-английски: «Не понимаю, что тут особенного? Ну револьвер! Я же купила его, купила за доллары…»
У Лизы ослабли ноги, она присела на диван и долго но могла прийти в себя.
Поезд наконец тронулся…
В это самое время около трех часов ночи, в Париже, Василий проснулся, словно кто-то толкнул его в бок и позвал на помощь. Он сел в постели, вслушиваясь в ночную тишину, и вдруг как-то особенно отчетливо представил себе, что он один в квартире, что Лизы нет, она уехала. Он попытался представить себе, где сейчас она может быть — в деревне у старосты или уже в Праге, снова лег, но заснуть не мог. Полежав с открытыми глазами, он встал, выпил несколько глотков минеральной воды, подошел к окну и открыл его настежь. Большой город спал. В окнах домов давно погасли огни, и только световые рекламы на крышах больших магазинов то вспыхивали, то снова гасли. По тротуару простучали женские каблучки — тук-тук…
Ночная прохлада окончательно прогнала сон, и мысли его снова вернулись к Лизе. Родная, любимая Лиза!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143