Глаза её смеялись, волосы рассыпались по всему телу, рот манил его, хотя она и не подпускала его, тряся головой и отворачиваясь. Поэтому вода нужна была и для купания. Потому что она проделала это за них обоих, прежде чем ещё больше возбудить его мужское достоинство губами и языком, сахарно-белыми зубками и нежными касаниями пальцев.Теперь ей захотелось его проникновения, но и на этот раз дело заключалось не просто в том, что он войдёт в неё и останется в ней до конца. Она хотела ощутить его глубоко в своём чреве, встав на четвереньки, помогала ему войти как можно глубже. Грешно? О да, согласно всем учениями его юности. Но есть ли место греху, когда соединяются мужчина и женщина? Есть ли место греху, когда речь идёт о Пинто Магдалине? Было ли место греху, когда рухнул весь мир и они могли остаться единственной парой живых существ во всей Вселенной, новый Адам и новая Ева, и перед ними – целая жизнь.И ещё вода нужна была для воскрешения. Потому что этот последний раз, когда большая часть его веса пришлась на верх её спины, оставил её в изнеможении. Она лежала спиной на согретой траве, рассыпав волосы вокруг головы, с полуприкрытыми глазами.– Да уж, Уилл, – прошептала она, – теперь ты действительно достиг самого источника женского естества. Потому что войти в тело женщины – это лишь начало. Женщина – величайший из святых храмов, но многие мужчины стремятся овладеть только торией – внешними воротами. Но ты проник в самое сердце этого храма. Я совершенно отчётливо помню, как кончик твоего орудия достиг самого моего чрева. Именно здесь лежит истинное наслаждение. Наслаждение и очищение.Испытывала ли она это раньше? С Норихазой? Господи, что за мысль в такое время. Сейчас не об этом надо думать. А вместо этого, несмотря на безжизненную опустошённость его чресел, он снова должен очнуться, зачерпнуть пригоршню воды из ручья и дать воде капля за каплей падать на её грудь, смотреть, как тёмные окружья её сосков медленно сокращаются, как сами они твердеют и поднимаются навстречу его языку. Смотреть, как её глаза покидают ленивое полузабытьё и они расширяются. Смотреть, как её язык снова обретает силу.– Неужели ты ещё не насытился? – шепнула она.– Насытился, – ответил он. – Но оставить тебя, Магдалина, даже на секунду – свыше моих сил. Она обняла его за шею, притянула, чтобы голова его отдыхала на её груди, чтобы он слышал тихое биение её сердца.– Тогда не оставляй меня, Уилл, – прошептала она. – Здесь, в этом саду, мы познали всё, что может дать эта жизнь. Не осталось больше ничего неизвестного в жизни, в любви, в нас с тобой. Убей меня сейчас, Уилл. А потом себя, если захочешь. Тогда к нам не придёт пора раскаяния в содеянном, не наступят последствия его.Как нежно и тихо билось её сердце под этим прекраснейшим бугорком плоти! Как настойчиво упирался сосок в его щеку. И как вдруг напряглись пальцы на его спине.– Значит, ты всё ещё чересчур христианин?– Как и ты, Магдалина.– Я не знаю. Я не знаю, кто я такая, кроме того, что я женщина.Он приподнял голову, опёрся на локоть, чтобы заглянуть ей в лицо.– Как и я знаю только, что я – мужчина, и, будучи мужчиной, я не могу убить тебя, Магдалина. Что бы за этим ни последовало.Она вздохнула:– Тогда ты должен уйти, и побыстрей. Нам несказанно повезло с этим благословенным днём. Но посмотри – солнце уже клонится к земле. Скоро здесь появятся разыскивающие меня люди. В сущности, они уже рядом. Разве ты не слышишь?Потому что везде вокруг них раздавались голоса – отдающие приказы, кричащие от боли, визжание от ужаса. Процесс восстановления Эдо уже начался, пока они здесь наслаждались вечностью. – Идём со мной, Магдалина.Она покачала головой:– Нет в Японии места, где бы ты смог укрыться от мести Норихазы.– И ты думаешь, что я могу рискнуть оставить тебя для его мести? Служанка видела, как я приходил, знала, что я искал тебя. Когда тебя обнаружат живой и невредимой, им станет ясно, что нашёл тебя я.– Мой господин не будет мстить мне, Уилл. Он только разозлится. Он и раньше, бывало, злился на меня, но я ведь жива.– Он избивал тебя? – Разве это не является привилегией мужчины по отношению к его женщине?Перед его глазами снова встала привязанная к козлам служанка, ожидающая порки. Но Магдалина – не служанка.– И ты снова позволишь ему избить тебя? Она села.– А что, он настолько ниже тебя, Уилл? Исида Норихаза – самурай, прославившийся своими подвигами на поле битвы, своей преданностью Тоетоми. И я тоже предана им. Сейчас и всегда. Тоетоми предложил тебе своё покровительство, но ты отказался от него. Ты предан Токугаве. И поверь, мы в Осаке прекрасно знаем, что час расплаты грядёт, дело только за тем, чтобы настал он по нашей воле, а не по воле принца. Моя любовь к тебе – моё несчастье, ничего больше. Я отдалась своей страсти, и будет справедливо, если я понесу за это наказание.– Магдалина…– Ступай, – прошептала она. – Пожалуйста. Я прошу тебя, Уилл. Если ты любишь меня, если ты желаешь меня – уходи.Он встал, завязал набедренную повязку.– И помни об этом утре, умоляю тебя, – добавила она.Боже милостивый, оставить такую красоту, сидящую обнажённой у его ног. Отвернуться, зная, что, опустись он снова на колени, она снова будет его. Что же, позволить им обнаружить себя лежащим с ней, чтобы их схватили вот так? Лучше уж поступить так, как сказала она вначале, и сдавить руками её горло…Но ещё лучше, наверное, просто подождать.– Тогда и ты запомни, Магдалина, – произнёс он. – В один прекрасный день я приду в Осаку.– Я знаю, – ответила она. – С миллионами солдат Токугавы за твоей спиной. И в этот день, Уилл Адамс, я отрекусь от тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145