Но в заключительной части всякого решения так и принято: поручать и предлагать. Раз принято, значит, нужно. Чем недоволен здесь автор письма?
Нет, я непременно бы выступила в защиту С-на, если бы его действительно обидели. Но где обида? Ну да, проект решения составили заранее, не дождавшись доклада и прений. Всегда известно, о чем пойдет речь, вот и пишут заранее, а писать на месте, вникая в каждое слово выступающих, – это же адский труд! Полагается, чтобы в решении была критика недостатков, – она и была. А то, что С-н и его помощники работали из чистого энтузиазма, – это несущественно. Другое существенно: раз люди работают, то непременно делают ошибки – чего-то не учли, недоглядели, кого-то недовоспитали. А на ошибки следует указывать.
И наш вспыльчивый читатель упустил из виду важный момент.
Ну да, несмотря на протесты присутствующих, проект решения превратился в решение, и ничего изменено в нем не было, и в таком виде послали документ С-ну. Но зачем ему было обижаться? Для него разве писался этот документ? Совсем нет! Документ писался для того, чтобы: а) пришить его к делу и б) иметь наготове для вышестоящего начальства. Если последнее вздумает полюбопытствовать, то вот, пожалуйста. Налицо доказательство, что исполком сигнализировал, указывал, критиковал, поручал и предлагал.
А что касается некоторой неграмотности документа, то, право, это мелочь. У лиц, находящихся на руководящей работе, есть дела поважнее орфографии. Неужели им еще грамматику изучать? А машинистки на что?
Но теперь мне стало ясно, чего хочет наш читатель... Он хочет, чтобы к беспокойным людям, которые что-то придумывают, хлопочут, организовывают, которые, короче говоря, пекутся о благе общества, – чтобы к ним относились бережно и уважительно. Чтобы некоторые начальники не разговаривали с ними прищурясь и свысока: раз уж ты, брат, что-то делаешь, то обязательно чего-то недоделал, а значит, виноват.
Наш читатель считает так: если человек хочет безвозмездно передать родному городу свою личную библиотеку, то не следует этого человека подозрительно допрашивать: а почему мало книг и где остальные? И требовать, чтобы он дал разъяснение в письменном виде. А если человек голыми руками музей организовал, такого человека тоже не следует глушить обвинительными и другими документами... Поменьше документов, побольше человечности – вот что хочет сказать наш читатель.
Но я-то лично считаю, что начальство само знает, как ему поступать, и не нам его учить. Вот так. И от фельетона на эту тему я откажусь. Но вдохновляет меня эта тема.
1963

1 2