разодрался сверху донизу, — с той лишь разницей, что занавес это сделал без посторонней помощи.
Земля в свою очередь потеряла голову. Ее начала бить нервная дрожь, и какое-то время — евангелие не уточняет какое, но, должно быть, достаточно продолжительное — она тряслась, как в падучей. В нескольких местах она даже разверзлась! Голгофа, в частности, открылась, словно устрица на солнцепеке, и череп Адама, который, как мы уже говорили, там покоился, загремел в тартарары. Именно поэтому его до сих пор не находят. Одновременно многочисленные могилы во всех частях света сами собой разверзлись, покойники приподняли надгробные плиты и высунули носы на свет божий. По уверениям богословов, началось всеобщее воскресение. Страшно довольные тем, что сумели выбраться из могил, покойники весело шлялись по улицам. Кафе и рестораны в тот день были переполнены. Население земли внезапно увеличилось, ибо к живым прибавились все те, кто преставился, скончался, отошел, опочил, сыграл в ящик, дал дуба, загнулся, гигнулся, окочурился, околел или еще каким-нибудь способом умер за все предшествующие тысячелетия.
Я нисколько не преувеличиваю. Так сказано у Матфея, и это слова евангелия: «И, выйдя из гробов по воскресении его, вошли во святой град, и явились многим» (Матфей, глава.27,ст. 53).
Я тебе верю, Матфей! Подобное зрелище вряд ли могло остаться незамеченным.
Сотник воинов, охранявших Иисуса, чувствуя, что земля под ним начала отплясывать сумасшедшую польку, изо всех сил вцепился в колеблющуюся скалу и завопил:
— Черт подери! Чтоб мне только не провалиться — этот парень воистину был сын божий!
К этому он, должно быть, прибавил:
— Ей-богу, жаль, что он умер! Какая досада!
Но евангелие последних слов не приводит.
Что касается первосвященников, книжников, фарисеев, неблагодарных калек, исцеленных Иисусом, и прочих, то все они тоже прекрасно поняли, с кем имели дело. Посудите сами, разве столь всеобщее нарушение законов природы не являлось решающим доказательством божественного происхождения их жертвы?
Однако в те времена люди были такими хитрыми бестиями, что все, как один, сговорились нигде и ни при каких условиях даже не упоминать об этом сверхнеобычайном происшествии. Даже воскресшие проявили черную неблагодарность. Всевозможные знаменитости, которых смерть Христа снова вызвала к жизни, каким-то образом устроили так, что за все время их второго существования ни об одном из них не было ни слуху ни духу.
Очевидно, именно этим объясняется тот факт, что ни в одной книге того времени, разумеется, кроме евангелия, нет даже намека на это чудо, не имеющее себе равных.

Часть пятая. Чудеса при закрытых дверях.
Глава 66. КАК СНИМАЮТ С КРЕСТА.
Тогда некто, именем Иосиф, член совета, человек добрый и правдивый, не участвовавший в совете и в деле их, из Аримафеи, города иудейского, ожидавший также царствия божия, пришел к Пилату и просил тела Иисусова. И, сняв его, обвил плащаницею, и положил его в гробе, высеченном в скале, где еще никто не был положен. День тот был пятница, и наступала суббота. Лука, глава. 23, ст. 50-54.
Друзья читатели, я надеюсь, вы не забыли Никодима, того самого забавного книжника, который пришел как-то ночью поболтать с Иисусом и удалился к себе, так и не поверив, что сын Марии — сын божий. Никодим колебался. На заседаниях синедриона он не голосовал ни за, ни против Иисуса, предпочитая мудро воздерживаться от всяких решений.
Бешеная пляска старушки земли в пятницу, предшествующую пасхе, положила конец его мучительной неуверенности. Теперь он знал, чего ему держаться. Подобно сотнику на Голгофе, он сказал себе:
— Воистину, человек сей был сыном божьим!
Его мнение было разделено другим высокопоставленным чинушей, причем дьявольски сходным образом. Речь идет о влиятельном и могущественном сенаторе, обладавшем сказочными богатствами. Звали его Иосиф из Аримафеи. Он при желании наверняка мог бы спасти Иисуса от подвешивания на кресте, если бы захотел вмешаться в судебное дело и выступить в его защиту. И если он не сделал этого раньше, то вовсе не потому, что боялся, а просто потому, что считал ниже своего достоинства вмешиваться в мелкую тяжбу какого-то плотника с синедрионом.
Необычайный спектакль — всеобщее воскресение давно похороненных покойников — вмиг обратит его в одного из самых ревностных приверженцев Христа. Само собой разумеется, он малость запоздал, но, как говорится, лучше поздно, чем никогда.
Итак, этот Иосиф Аримафейский пришел к Пилату и сказал:
— Поздравляю вас, правитель! Вы совершили доброе дело!..
— Позволив распять Иисуса?
— Разумеется!
— Не понимаю, что вы хотите сказать.
— Надеюсь, теперь-то вы убедились, что имели дело не с простым тунеядцем?
— Еще бы, теперь-то я знаю, что свалял дурака. Но послушайте, если бы этот Иисус захотел проявить свою истинную сущность — а как мы с Иродом его уговаривали! — ничего бы этого не случилось.
— Признайтесь лучше, что у вас не хватило твердости.
— Дорогой мой, я могу признаться лишь в одном: даже не подозревая о божественном происхождении Иисуса, я тем не менее сделал все, что было в моих силах, пытаясь его спасти. Но ваши иерусалимские жители просто взбесились! Этот парень оказал многим своим соотечественникам значительные услуги, а те вместо благодарности потребовали его смерти. Уверяю вас, я использовал все способы…
— Знаю, знаю: белая хламида, порка, Варавва… А потом вы умыли руки…
— Еще бы! Я бы вымыл заодно шею, ноги и прочее, если бы понадобилось… Но к чему это вы клоните?
— А вот к чему. Я весьма опечален, что сын божий преставился, а потому хочу по крайней мере прилично его похоронить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139