но в день, в который Лот вышел из Содома, пролился с неба дождь огненный и серный, и истребил всех.
Так будет и в тот день, когда сын человеческий явится. В тот день, кто будет на кровле, а вещи его в доме, тот не сходи взять их; и кто будет на поле, также не обращайся назад.
Вспоминайте жену Лотову.
Кто станет сберегать душу свою, тот погубит ее; а кто погубит ее, тот оживит ее.
Сказываю вам: в ту ночь будут двое на одной постели: один возьмется, а другой оставится.
Две будут молоть вместе: одна возьмется, а другая оставится. Двое будут на поле: один возьмется, а другой оставится.
На это сказали ему: где, господи? Он же сказал им: где труп, там соберутся орлы" (Лука, глава. 17, стихи 22-37).
Малость передохнем. И такую галиматью священники приписывают своему богу! И говорят при этом, что иудеи обрекли на муки сего сына голубя, которого они называли сыном человеческим! Разумеется, за подобный бред его надо было бы скорее обречь на холодный душ.
А вот еще из той же бездонной бочки:
"В одном городе был судья, который бога не боялся, и людей не стыдился.
В том же городе была одна вдова; и она, приходя к нему, говорила: «защити меня от соперника моего».
Но он долгое время не хотел. А после сказал сам в себе: хотя я и бога не боюсь и людей не стыжусь, но, как эта вдова не дает мне покоя, защищу ее, чтобы она не приходила больше докучать мне".
И сказал господь: слышите, что говорит судья неправедный? Бог ли не защитит избранных своих, вопиющих к нему день и ночь, хотя и медлит защищать их?
Сказываю вам, что подаст им защиту вскоре. Но сын человеческий, придя, найдет ли веру на земле?" (Лука, глава. 18, стихи 2-8).
А вот на другой мотив: "Два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей, став, молился сам в себе так: «Боже! благодарю тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь. Пощусь два раза в неделю; даю десятую часть из всего, что приобретаю». Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: «Боже! Будь милостив ко мне, грешнику!»
Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот…" (Лука, глава. 18, стихи 10-14). А вот еще, для разнообразия: «Приносили к нему (Иисусу) и младенцев, чтобы он прикоснулся к ним; ученики же, видя то, возбраняли им. Но Иисус, подозвав их, сказал: пустите детей приходить ко мне и не возбраняйте им; ибо таковых есть царствие божие» (Лука, глава. 18, стихи 15-16).
Это было, конечно, весьма трогательно.
Но тут как раз проходил мимо некий молодой и вполне порядочный человек. И вот он обратился к оратору, другу детей:
— Учитель благий! Ты раздаешь людям блага вечной жизни на каких-то определенных условиях. Что же это за условия?
— Прежде всего, — ответил ему Иисус, — почему ты называешь меня благим, то бишь добрым? Я вовсе не добрый. Добрый один только бог.
— Предположим, что я тебя так не называл…
— Ну, ладно. Ты исполняешь заповеди Моисея?
— Разумеется. Я никого не убил, ни с кем не прелюбодействовал, никогда не крал, не лжесвидетельствовал, почитал отца своего и мать свою.
— Этого мало. Если хочешь жить вечно, продай все, что имеешь, а деньги раздай нищим. После этого приходи ко мне и следуй за мной повсюду, куда я пойду.
Молодой человек поморщился: он был очень богат.
Тогда Иисус обратился к своим ученикам:
— Все они одинаковы, все держатся за свои сокровища. Если бы они только знали, сколь трудно состоятельным людям проникнуть в царство божье! Как вы думаете, может верблюд пролезть сквозь игольное ушко?
— Да ни за что! Сколько бы он ни старался, у него все равно ничего не выйдет.
— Хорошо сказано. Так вот знайте: легче верблюду пролезть сквозь игольное ушко, чем богачу попасть на небо.
— В таком случае, — заметил кто-то, — вход в царство божье не очень-то благоустроен.
— Бог впустит на небо, кого захочет, — ответил Иисус. — Невозможное человекам возможно богу.
— Мне-то беспокоиться нечего, — заметил Петр. — Было у меня ремесло, я его бросил и теперь совсем не работаю, и денег у меня ни гроша. Значит, я на царство небесное имею все права.
Иисус ему в ответ:
— Между нами говоря, Петр, пожертвовал ты не очень-то многим, но и это тебе зачтется. Истинно говорю вам: кто оставит ради меня дом свой, или родителей, или братьев, или сестер, или жену, или детей, получит взамен немало выгод и сейчас, и в век будущей жизни вечной.
Внезапно его осенила мысль. Отозвав в сторону своих учеников, Иисус сказал:
— Я здесь наговорился вдоволь. Теперь мы вернемся в Иерусалим. Я прекрасно знаю, что меня там ждет, но мой час пробил. Сына человеческого предадут в руки добрым людям, которые на самом деле вовсе не так уж добры; они насмеются над ним, будут его бичевать и плевать ему в лицо, а потом убьют, но это ему все равно, потому что через три дня он воскреснет.
И вот они снова двинулись к Иерусалиму.
По дороге, близ Иерихона, Иисус, дабы не терять практики, исцелил еще одного слепого (Лука, глава. 18, стихи 15-43).
Кроме этого, он рассказал своим ученикам анекдот о хозяине-земледельце, который нанял работников на свой виноградник и платил одинаково и тем, кто трудился в поте лица с рассвета, и тем, кто бездельничал до пяти часов пополудни (Матфей, глава. 20, стихи 1-16).
В это время Саломея, мать великовозрастного Иакова и маленького Иоанна, обратилась к Иисусу, умоляя предоставить обоим ее сыновьям тепленькое местечко в том самом царстве, которое он возвещал.
— Я буду счастливейшей из матерей, — сказала добрая женщина, — если ты посадишь одного моего сына справа от себя, а другого — слева.
— Ты сама не знаешь, что просишь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139