Истина заключалась в том, что он уповал на германского императора Леопольда первый, обещавшего в случае надобности прийти к нему на помощь.
Впрочем, надобность была не только очевидной, но и весьма срочной. С удалью человека, не умеющего воевать, святой отец лишь спровоцировал опасного противника. Сам же он собирался поскорее вернуться к своим любовницам и фаворитам, тогда как императору предстояло принять на себя удары, предназначенные папе.
Поразмыслив над тем, стоит ли ему подвергаться опасности — ведь войска Людовика четырнадцатого только что одержали блестящие победы, — германский император решил воздержаться от выполнения своего намерения. Он ответил Александру седьмому, что действительно обещал поддержку, но вовсе не собирался предоставлять свои войска. И прибавил, что разрешает на средства апостольской казны вербовать на своей территории воинов, чем и ограничится его помощь.
Папа был страшно разочарован и тут же запросил мира. Войска Людовика, достигшие Милана, были тотчас же отозваны.
Согласно договору, подписанному в Пизе, первосвященник брал на себя обязательство воздвигнуть «искупительный» монумент и навсегда изгнать корсиканцев из церковной области.
Первое, что сделал Александр седьмой, возвратившись в Рим, это заявил, что не собирается выполнять обещаний, вырванных силой, и официально отказывается от выполнения условий Пизанского договора.
Одновременно он продолжал разыгрывать перед французским двором смиренную покорность и даже поручил своему племяннику передать Людовику четырнадцатому глубокие извинения. Прелат имел и дополнительное поручение — нажать на все пружины и вызвать во Франции беспорядки. Кардинал сразу же установил связь с иезуитами, которым от лица своего дяди предписал объявить тайную войну королю.
Привыкший к распутной жизни святого отца, молодой кардинал и в Париже целиком окунулся в развлечения. Среди придворных дам нашлось вдоволь красоток, стремившихся приобщиться к благодати путем интимного контакта с посланцем наместника Христа. Достойный племянник Александра седьмого не пренебрегал и молодыми чиновниками, и его скоро наградили прозвищем Дитя Содома.
Распутная жизнь папского племянника в Париже ввела Людовика четырнадцатого в заблуждение относительно истинных целей его пребывания во Франции. Однако публикация некоторых работ, где подвергался критике авторитет королевской власти, вселила в Людовика некоторые опасения. Желая внести ясность и найти главного зачинщика, он приказал наложить арест на две книги иезуитского происхождения. Он добился осуждения их Сорбонной, а сам стал дожидаться откликов святого отца.
Поведение папы целиком подтвердило подозрения короля. Александр седьмой разразился устрашающей буллой, в которой объявлял решение Сорбонны позорным, самонадеянным, наглым и под страхом отлучения от церкви запрещал духовным лицам считаться с ним.
Теперь Людовик четырнадцатый убедился в истинных намерениях папы, однако, решив, что ему выгоднее поддерживать с ним тесную связь, прибегнул к испытанному средству, чтобы завоевать расположение Александра седьмого: он переслал в Рим значительную сумму для закупки реликвий, которые король собирался распределить по разным церквам Парижа.
В восторге от подарка, Александр седьмой поторопился отправить требуемые реликвии, запакованные в три ящика, с приложением печати кардинала, которому было поручено хранение и продажа старых костей (это составляло одну из самых прибыльных отраслей в папской коммерции).
Случилось так, что епископ, которому было доверено вскрытие драгоценного груза, тайно симпатизировал янсенистам, оппозиционно настроенным по отношению к папе, и потому в глубине души был совсем не прочь подшутить над иезуитами и святым отцом.
Для исследования содержимого ящиков, полученных из Рима, епископ самым невинным тоном предложил привлечь анатомов, которые классифицировали бы и разобрали кости.
Чтобы позабавиться на славу, епископ пригласил на экспертизу и кардинала — племянника папы.
Надпись на первом ящике гласила, что в нем лежат останки двух знаменитых мучеников. Однако, когда кости были извлечены, оказалось, что из них можно составить три скелета вместо двух.
Кардинал объяснил это тем, что писец допустил описку, поставив вместо слова «три» «два».
Когда перешли ко второму ящику, обнаружился новый сюрприз: кроме человеческих костей были три ослиные бедренные кости, две собачьи голени и другие кости, принадлежавшие домашним животным.
Кардинал, посвященный в тайны Ватикана, конечно, хорошо знал цену реликвиям и с трудом сдерживал смех, душивший его. Но, чтобы спасти положение, он придумал следующее объяснение: «Вероятно, сатана сунул эти кости в останки почитаемых святых. Козни дьявола совершенно не поддаются учету. Братья мои, он хотел испытать вашу веру. Мы обманем его надежды и забудем об инциденте. Перейдем к третьему ящику».
Надпись на последнем гласила: «Голова святого фортуната». Его вскрыли и действительно обнаружили прекрасно сохранившуюся голову покойника. Кардинал сиял: слава богу, обошлось без новых неожиданностей, которые вряд ли можно было бы объяснить вмешательством дьявола. Нет, то была настоящая голова, и никто не смог доказать, что она не принадлежала святому Фортунату. На беду, один из врачей, заметив в ней что-то подозрительное, бросил голову в кипяток. Почти тут же череп стал расползаться и потерял всякую форму: голова была сделала из картона.
Пристыженный кардинал поспешил ретироваться, что-то бессвязно бормоча.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180