И я говорю гума-
нитарному атташе: "Добро пожаловать в мою страну!" А он улыбается и ки-
вает головой. Во сне он выглядел не таким нервным.
В девять часов утра мне принесли кофе с гренками, а потом отвезли в
аэропорт. Гуманитарный атташе расхаживал взад-вперед у входа, по отгоро-
женному барьерами пространству. Полицейские отгоняли от него зевак. Не
успел я вылезти из машины, как он вцепился в меня и куда-то потянул -
скорей, скорей! Уже на ходу спросил, где мои вещи. Я ответил, что все
мое имущество растащили. Тогда он посоветовал мне зайти в магазин
"Родье" и обновить гардероб. Я поблагодарил за внимание, но пояснил, что
у меня ни гроша. Оказалось, однако, что все расходы берет на себя минис-
терство, поэтому он дал мне три тысячи франков казенных денег и велел
купить одежку на каждый день да поживее, потому что возникли некоторые
осложнения - я уже догадывался, что с ним они будут возникать постоянно.
В примерочной я без малейшего сожаления снял свой белый костюм - он
навевал неприятные воспоминания, да к тому же изрядно запачкался в каме-
ре - и переоделся в новенький серенький костюмчик из чистого хлопка, по-
добрал к нему полосатую рубашку и галстук в тон. Атташе ждал меня у
стеклянных дверей магазина, с ним рядом стоял еще какой-то тип в свет-
ло-бежевом костюме, по виду - важная шишка. Представитель префекта, ска-
зал мой атташе. По тому, как они на меня посмотрели, я понял, что мой
прикид чересчур шикарный, не годится для фотографий, но я же хотел, что-
бы им было за меня не стыдно. Ну да ничего: "бежевый" сказал, что сни-
мать не будут, из-за непредвиденных обстоятельств. И правда, в зале по-
чему-то пахло рыбой, но поскольку я летел самолетом первый раз, то ста-
рался не выказывать удивления.
- Достали с этим портом! - прошипел представитель префекта.
- Мне надо позвонить, - сказал на это атташе. - Я быстро, на минутку.
Он попросил чиновника покараулить меня и побежал к автоматам. Между
тем полицейские ставили ограждения, чтобы отделить пассажиров от пикет-
чиков, которых становилось все больше.
- Ма-ринь-ян с на-ми! - скандировали рабочие рыбоконсервных заводов.
Они размахивали транспарантами и выливали на пол бидоны буйябеса.
- Южный порт будет жить! - ревел мегафон.
- Подходящее вы выбрали времечко! - желчно заметил "бежевый".
Я ответил, что ничего не выбирал, и спросил, летают ли самолеты.
- Летают, летают! - раздраженно огрызнулся он и повернулся ко мне
спиной.
В толпе появились телекамеры, которые полиция тут же огородила своими
барьерчиками, я углядел там же фоторепортеров из "Провансаль" и "Мериди-
ональ", они отпихивали друг друга локтями, общелкивая одну и ту же ми-
шень: лидера докеров, который вырывал микрофон у девушки из справочного
бюро. А рыжий фотограф из "Матч" улегся животом на регистрационную стой-
ку и целился телеобъективом в полицейских с опущенным прозрачным забра-
лом перед витринами магазинов, срочно прикрытыми железными шторками. Я
понял, что больше не котируюсь, репортаж о том, как меня заботливо выш-
выривают вон, будет замещен материалом о разбушевавшихся докерах, кото-
рые захватили аэровокзал в знак протеста против закрытия морского порта.
Они были еще фотогеничнее, чем я.
- Не работают, - сказал Жан-Пьер Шнейдер, снова подхватывая меня под
руку. - Там дальше будут еще, попробую оттуда.
Мы пошли к паспортному контролю. Со всех сторон орали мегафоны: "Пока
есть порт, Марсель, ты горд!" Рабочие судоверфей пели хором гимн Южного
порта, наступая сомкнутыми рядами под развернутыми транспарантами на ше-
ренгу блюстителей порядка, а те ждали, пока уберутся журналисты.
В зале для отлетающих пассажиров было спокойнее. Я сел на металличес-
кую скамейку, а атташе снова побежал звонить. Песня докеров засела у ме-
ня в голове и продолжала звучать, как будто мысленно я был солидарен с
ними: не отдадим наш порт! В то же время я не обольщался и прекрасно по-
нимал: даже если порт спасут, для меня он больше не будет "нашим". Порой
боль настигает, когда не ждешь. Я не плакал, оттого что потерял Лилу, а
теперь вдруг защипало глаза, как только я вспомнил старые доки, застыв-
шие портовые краны на фоне заката и стаи чаек над рейдом. Как знать, мо-
жет, по ту сторону моря и чаек-то не будет?
Нас стали запускать порциями, в порядке посадочных номеров, в длин-
ный, коленчатый коридор, который вел на взлетное поле. Атташе так и не
удалось дозвониться, и он шел, нервно помахивая чемоданчиком, я точно
так же помахивал сумкой фирмы "Родье", в которую все-таки запаковал свой
белый костюм - пусть лучше останется горькое воспоминание, чем никакого.
Я надеялся напоследок набрать полные легкие марсельского воздуха,
пахнущего горячим маслом, лавандой, чуть отдающего тухлыми яйцами - ими
тянет с Берского озера, - но мы так и не вышли на летное поле, коридор
впритык подходил к самолету. Может, это и к лучшему, зачем растягивать
прощание! Уезжать так уезжать, нечего оглядываться.
И я переключил внимание на аэробус, тут все для меня было ново и ин-
тересно, хотя залезать пришлось почти как в полицейский фургон. "Ваш но-
мер, проходите в салон, вот ваше место, курить запрещается". Стюардессы
были старые, никаких тебе стройных ножек. Я был зажат в тесном прост-
ранстве: перед носом - спинка переднего сиденья, сзади - чужие коленки,
упирающиеся в мое кресло. Это меня слегка разочаровало: в фильмах, нап-
ример в "Эмманюэле", самолеты совсем не такие. Хотя, конечно, и полет у
меня не развлекательный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26