Куда способнее, затворить за отступившими дверь, подпереть колом. А там огонь свое дело свершит. Куда человеку супротив огня устоять, огня и булат страшится, от огня и камень прахом рассыпается.
Так намеревались. Только, по темной ночи, может не углядели, а может приняли серую тушу Малыша за кучищу навоза, что нерадивый хозяин из хлева выгреб, да свезти со двора поленился. Только не ведали, что сержант рейнджеров Стилл Иг. Мондуэл все эти штучки давным-давно знает, да и Волки-Ингрендсоны не лыком шиты, разного повидали на своем веку. Кое в чем смыслят, им команды особой не требуется, сами с усами.
Тараном вломился Малыш во фланг атакующих, и панцири воловьей кожи не защита от острых бивней матерого кабана. А Гильдгардовцы, вопреки правилам боя, не пошли в отступ, но сами ринулись в атаку, разом прорвали центр. Смешались сражающиеся и нет больше проку от длинных копий, одни мечи решают исход дела. Но мало слышно булатного звона, не сталь о сталь били Сигмондовцы, но разили плоть. С каждым их ударом под корнями Великого Дерева Иггдрасиля рвали предвековечные Норны нити жизней замысливших лихое. И старания могучего зверя и мастерство быстроглазой Гильды добавляли трудов старухам.
Не сложилась судьба уйти псам. Кто не полег на дворе, те обмякли на кольях палисада с белоперыми стрелами меж лопаток. А которые и успели улизнуть в щель воротных створ, не спаслись от лютости Малыша – Сатановского Вепря Короны.
Все решилось за дюжину сердечных толчков. Тяжело дышали натрудившиеся гридни, о плащи поверженных недругов вытирали, испачканные поганой кровью и дурными мозгами, свои благородные клинки. Сверкали боевым задором изумрудные очи Гильды, да померкли, только взглянула она на своего витязя.
– Вот, недегкая. То-то я сразу…
Сумрачен Сигмонд. Распорол мечем одежды одного из павших, обнажил грудь. Наклонился, посмотрел. Головой покивал. – Огня. – Скомандовал.
Гридень, не мешкая доставил горящий факел.
Витязь мельком взглянул на покойника. Отвернулся к товарищам.
– …То-то я сразу заметил – чрезвычайно шустрые подлецы нам попались. Не наши ноддовские разгильдяи. Нате, сами смотрите.
– Печать Бафомета! – Ахнула Гильда и гридни отшатнулись. – Чур нас, чур! – И через левое плечо сплюнули.
В мерцающем свете факела, сквозь густую волосню груди, на теле мертвеца заметно различалась грубая татуировка. Святотатственно перевернутый знак тригона, знак нечестивых тамплиеров – слуг демона Бафомета, кощеев черного духа Локи.
– Тю! – Оправился от суеверного испуга младший из сыновей почтенного Ингренда. Делов – торба с потрохами. Чаво жалиться. Нешто в первой. Ухайдакали сучьих выблядков. Меньше по белу свету сволочи шастать будет, вот и ладно, вот и лепо.
– Молчи, дура! Не тваво ума дело. – Пробурчал старший. – Их высокородие, они сами усе знают. – И для вящей убедительности хорошенько саданул в бок меньшему брату.
Но и старшой причину тревоги своего лорда не понимал. Но понимал – попусту его повелитель тревожится не станет. Не таков ратоборец Сигмонд, чтоб из-за пустого будоражиться. А коли чем озабочен – тому причина имеется. А какая, то не гридней ума дело. Дело гридней быть в бою опорой витязю, принимать на себя булаты на Сигмонда обращенные, пусть живым и невредимым выходит он из кровавых битв. Так направлял сыновей отец, так напутствовала мать, Так клялись братья Ингрендсоны. А клятву эту слышал предрассветный ветер, весь мир о том известил, до края земли донес. Слышали зарок речные воды и утвердили обет лесные чащобы, глубины озерные, трясины болотные. Слышали крутобокие холмы и хранят слова в неподъемной, нерушимой своей каменной памяти. Огонь костра слышал и страшно отмстит клятвоотступнику.
В трапезной трактира по утрене промозгло и полутемно. Необычно хмурый, проверял Сигмонд заточку клинков, ветрел саи, захалявные ножи подправлял. Велел, до полусмерти перепуганной, хозяйке подать молока кислого. Прихлебывал, бровями водил, что орел крыльями. Костяшками пальцев барабанил по столу. И не тупой стук дубовой доски, но медь набата слышалась в этих звуках.
– Так, – сам с собой говорил. – Разгулялись тамплиерчики. Не террористы – диверсанты. А из этого следует… По коням! – Скомандовал.
* * *
Вот и сейчас, хоть и гостевал сэр Сигмонд под монаршей опекой в королевском замке, но тотчас пробудился, услышав за дверью неположенный шум. Не шум даже, шевеление и говор, не должный быть ночью. Накрыл Гильду покрывалом, сам сел на край кровати, ладонь на рукоять меча положив.
Прибыли Гильдгардцы в монаршую резиденцию поздними сумерками. Но самого Сагана не застали, поехал он с Сенешалем Короны на ловы, малой охотой. А куда, и где его лагерь царедворня не ведала. Ждали к завтрашнему обеду, на крайность, к ужину, а более ничего известно не было. По той причине, хоть и не терпел вопрос отлагательства, ничего Сигмонду не оставалось, как отправиться на боковую.
И, вот, пробудился.
Нет, опасности, конечно же не было, но что-то за дверями происходило. Не говорливы Ингрендсоны, не гостелюбивы, паче в неурочный час, паче в кордегардии, где живут и берегут покой своего лорда. Не зря тамплиеры гридней обережными кличут, потому как оберегают. Телохранителями называют их в мире Стилла Иг. Мондуэла, но лорду Сигмонду толи привыклись, толи по душе пришлись термины земли Нодд. Так уж раз в прихожей говор, то дело серьезное.
– Неможно, – глухо бубнил старший из Ингрендсонов, – почивают господа, не моги их высокородия будить. До утречка их величество потерпют, ничо им не сдеется.
Слов спорящего с гриднем Сигмонд не разобрал, но по юношески ломкому голосу узнал королевского оруженосца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54