! — взревел многоголосый хор. — Горько, горько…
Царевна зарделась, зато я не растерялся. Крутанув головой, сбросил покрывало и, оттолкнув стоявшего на пути стражника, запечатлел на ее устах горячий поцелуй.
Собравшимся это понравилось, и они затребовали повторения на бис, подлив бражки и скандируя:
— Горько!
Я с удовольствием повторил.
Далдон досадливо запустил короной в своих советников и хлопнул в ладоши. Шум мгновенно прекратился.
— Я согласен, — как-то уж очень быстро согласился он.
— Ура! — троекратно проревела толпа, и я в том числе.
— Да здравствует самый справедливый и милосердный царь на свете! — перекрывая восторженный рев толпы, провозгласил кот-баюн.
Стражники освободили меня от веревок, и Алена, подхватив под руку, потянула к Далдону. Мы дружно грохнулись ему в ноги и попросили благословения.
— Не так быстро, — охладил наш восторг царь. — Я согласен, но у меня есть три условия. Выполнишь — отдам за тебя дочь, а нет, не взыщи — голова с плеч.
— Какие условия?
— Завтра узнаешь. А сегодня будем пировать. Видишь, народ праздника желает.
Что-что, а праздник испортить он сумел. Неопределенность изматывает похуже ожидания казни. Знаем мы их царскую зловредную натуру. Забросит перстенек в море-окиян, а мне изволь достать его до завтрашнего утра. А у меня, как назло, ни одного ихтиандра знакомого или там команды аквалангистов…
— Что же ты не весел? — добродушно улыбаясь, поинтересовался царь, опорожняя серебряный кубок.
— Да вот мысль меня терзает…
— Какая?
От отчаяния набравшись смелости, ответил:
— Думаю — кого на свадьбу пригласить. Маловат дворец — все не поместятся.
От подобной наглости царь поперхнулся вином. Аленка чувствительно пихнула меня под ребра и прошептала на ухо:
— Не гневи.
Можно подумать, я сам не знаю, как опасно нарываться на царский гнев. Это чревато неприятностями покруче, чем у муравья, застрявшего на слоновьей тропе. Даже если не растопчет, то тряхнет так, что всю жизнь подпрыгивая ползать будешь.
Оставив народ пировать, мы с царевой свитой направились во дворец. Они верхом на конях, я на своих двоих. Что же… мы люди не гордые… можем и пешком пройтись. Особенно учитывая, что альтернативы все равно никакой.
У ворот в царскую слободу Далдон остановил коня и соизволил обратить внимание на мою скромную персону.
— Значицца так, волхв. Слушай мой царев указ. Коли выполнишь три мои поручения — быть тебе моим зятем, Аленушке — мужем. Коли нет — беги куда очи зрят, может, жизнь и спасешь, а вернешься ни с чем — плаха тебя ждать будет. Велю в готовности содержать — для казни лютой. Иди.
— Какие желания?
— Для интересу спросил аль счастия пытать будешь?
— Если это в силах человеческих и угодно небесам — свершу пожелания ваши.
Взмахом руки отослав свиту прочь, царь склонился ко мне:
— Что ж ты упертый такой? Поселись где от столицы подале и не высовывайся — я преследовать не буду.
— Не могу я без Алены.
— Так люба, что голову сложить готов?
— Люба.
Царь вздохнул.
— Вот ведь каков… Эй! — Повысив голос, он огласил свои условия. — Слушайте мой царев указ. Первое желание — Кощея со свету сживи аль в полон возьми, дабы неповадно было на нас войной ходить. Эта служба будет для отечества. Выполнишь — приходи, остальные узнаешь. Для царевны будут и для меня — царя тваво.
Развернув коня, он скрылся за воротами.
— Лучше убеги, — донеслось его пожелание. Аленушкино личико мелькнуло во дворе, и взлетела в прощальном напутствии ручка.
Понурив голову, я опустился на пожухлую траву, вытоптанную копытами и припорошенную пылью. Задал мне царь задачку, впору к ведьмачьему подарку обращаться. Сделать глоток, и прощай-прости, жизнь непутевая. Кощея мне вовек не одолеть. Даже с куклой и иголкой.
Чья-то рука опустилась мне на затылок и ласково погладила.
— Не горюнься, Аркаша, — просипела Баба Яга, — авось придумаем, как пособить горю твоему.
Подняв голову, я с удивлением увидел, что нахожусь в окружении своих друзей. Здесь и волкодлаки, и ведьма, и боевые маги, и домовой с котом Василием… Все собрались здесь. Верные друзья, которые рядом в тяжелую минуту, всегда готовые подставить плечо и подать руку.
— Что мне делать, други? — вопросил я.
— Знамо что, — за всех ответил кот Василий. — Выполнить Далдоново поручение и жениться на царевне. Я, конечно, без сапог, да и не на мельнице родился, но тоже не промах. Пусть только в мышь превратится — мигом съем, даром что сырого и немытого.
— Помолчи, пустобрех, — оттолкнул кота домовой. — Здесь совсем другие навыки нужны. Удавочку под воротник и коленом в хребет — пока язык не вывалится.
— Давайте отложим раздумья на утро — оно вечера мудренее, как говорила одна Кощеева знакомая жаба. На сегодня и так событий достаточно.
Я позволил усадить себя в ступу и оттранспортировать до моего дома, где тотчас провалился в беспокойный сон. Наполненный Кощеевым смехом и бесконечным падением в пропасть, стрекотаньем станкового пулемета, превращающегося в чудо-жезл, способный как по мановению палочки крушить все вокруг, и скрежетом зубов отполированного до блеска черепа, в глазницах которого вращаются чудом сохранившиеся глазные яблоки. Просыпаюсь весь в поту, с бешено колотящимся сердцем и рвущимся наружу криком, обессиленно падаю на влажную простыню и тотчас проваливаюсь в очередной кошмар. Сновидения отступают только под утро, оставив после себя изможденное тело, разметавшееся на скомканной, влажной от пота постели.
Нужно ли говорить, в каком настроении я встретил собственное пробуждение?
В сунувшегося первым кота я запустил подушкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113