Оттянется, отдохнет. Включаю перемещатель!
Щелкнул какой-то тумблер, и пространство внутри алюминиевой рамы осветилось и побежало полосами. Шлоссер что-то еще подкрутил, и через минуту друзья увидели широкий мощеный двор, скопище народу и пока еще пустой трон.
– А как мы разговаривать-то будем? – всполошился Костя, но Семеныч умудренно усмехнулся:
– Чудак-человек! Фильм-то дублированный! Значит, по-русски. Пошли, – и первый шагнул на раскаленные камни.
Друзья последовали за ним. В лицо ударил непривычно яркий свет, Костя вдохнул раскаленный воздух и огляделся. Кругом шумела разноголосая толпа. Гости фараона стояли, прижавшись вплотную к каким-то телегам, мешкам, возам. Друзей несколько раз пихнули, и никто, абсолютно никто не удивился ни их внезапному появлению, ни странной одежде.
– Ноль внимания! – разочарованно сказал Евстигнеев, поглядывая то на египтян, то на гостей.
– Закон жанра, – прошептал в ответ Шлоссер.
Фараон явно запаздывал. Между тем слуги аккуратными веничками обметали царское сиденье и дорожку.
– Мм-няу! Лисипицина бы сейчас сюда, – прозвучал знакомый голос.– Он бы им показал, как метлой работать надо!
– Верно говоришь, – засмеялся Костя, повернувшись к Шлоссеру, но тот был занят тем, что перематывал магнитофонную пленку.
– Благодать! Мм-няу! – снова послышался тот же голос. – Тепло, как на родине!
На этот раз Костя посмотрел на Евстигнеева, а тот – на него.
– Ты чего мелешь? – прошептал Евстигнеев. – Нашел благодать! Жара, как в бане!
– Я ничего не говорил, – пожал плечами Костя, – это, наверное, Полумраков.
– Да какой я вам Полумраков? – возмутился голос. – Зенки-то разуйте!
– Антуан! – хором воскликнули друзья. – Это ты?!
– Ну я, я, – с добродушно-ворчливыми интонациями сказал кот и запрыгнул Евстигнееву на плечо. – Значит, вот какой ваш эксперимент? На солнышке греемся… Это Канары или что?
– Молчи, – сказал Костя, – пока тебя не съели! Посмотри вон на этих, бородатых. Видишь, глядят на тебя и облизываются! И вообще, ты как сюда попал?
– Как попал, как попал, – скрипучим голосом передразнил его кот. – Между прочим, с настоящими друзьями так не поступают! Вам интересно, а я что – рыжий?
– Рыжий, – сказал Костя, – еще какой рыжий!
– Ах это… – Антуан вспушил рыжую шерсть и самодовольно пригладил усы. – Это шатен называется. Самый популярный в Париже цвет!
– Хватит трепаться! – зашипел Шлоссер, сделав большие глаза. – Вы сейчас половину Египта перепугаете!
– Потому что я говорящий? – загордился Антуан.
– Потому что ты глупый!
– Это я-то? Я?!
– Тише вы! – взмолился Полумраков. – На нас уже смотрят.
В самом деле, один из бородатых ассирийцев не сводил с говорящего кота вытаращенных глаз.
– Ну чего буркалы выкатил? – пробормотал Антуан. – Говорящих котов не видел?
– Нэ бачил, батько! – воскликнул бородач, невольно хватаясь за усы. – Це ж диво дивное!
Однако столь многообещающий диалог с представителем иноземной делегации, которую Костя принял за ассирийцев, был прерван самым решительным образом.
Оглушительно затрубили трубы, на площадь выбежал запыхавшийся человек и принялся беззвучно раскрывать и закрывать рот.
– Отдышись, бедолага! – послышалось из толпы.
– А?! Хрр! Кхе-кхе!
Гонец наконец-то восстановил дыхание, прокашлялся от пыли и пропищал:
– Его величество Рамзес Тринадцатый!
Снова взревели трубы, и в конце улицы показалась процессия. Впереди шагали охранники с дубинами. Они свирепо поглядывали вокруг и случайных зевак прогоняли с пути пинками и подзатыльниками.
Дубинку они применили только один раз, чтобы отогнать чересчур ретивого просителя. Дубина с хрустом вошла в соприкосновение с высокой прической египтянина, и сразу обалдевшего бедолагу уложили отдыхать тут же, неподалеку.
К несчастью, всю эту сцену наблюдал молодой фараон. Он бодро спрыгнул с носилок и уставился на телохранителя.
– Кто это был? – строго и требовательно спросил он.
– Проситель, ваше величество! – склонился телохранитель.
– Ты посмел обидеть просителя, который шел ко мне за справедливостью? – рассердился фараон. – Форменное безобразие! Наклони голову!
Охранник послушно наклонил голову и вздохнул. Костя замер. «Кошмар! – подумал он. – Вот первобытные нравы! Сейчас срубит башку ни за что, факт!»
Между тем фараон подал знак второму телохранителю.
– Этот человек обидел представителя моего народа, – надменно произнес он. – Накажи его!
Глаза второго телохранителя азартно блеснули.
– С радостью, ваше величество! – гаркнул он, и вто же мгновение хрястнул своего напарника дубиной по голове. Напарник с блаженной улыбкой свалился на мостовую.
– Ты выполнил мой приказ, но ты ударил моего охранника! – строго сказал фараон. – Ты тоже должен быть наказан. Таков мой справедливый закон!
Второй охранник наклонил голову, и к нему с радостной ухмылкой шагнул третий… Он посмотрел на второго с каким-то странным вожделением и взвесил в руке дубину. Вскоре и второй охранник улегся рядом с первым.
Такая же участь постигла и третьего, а затем и четвертого охранника. Когда из охраны остался один-единственный человек, фараон самолично отправил его в глубокий нокаут при помощи царского жезла. Причем сделал это весьма умело и быстро.
– Вот так! – сказал он, поглядывая на притихшую толпу. – Мой суд строг и справедлив! Никто в Египте не может безнаказанно обидеть человека. Конечно, кроме меня, – тут же добавил он.
– О мудрейший из мудрых, – немедленно взвыла придворная челядь, – о величайший из великих! Когда ты идешь, дрожит земля, твоя сила – самая сильная сила!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86