— Входи. Только ненадолго, ко мне люди должны зайти.
Свет в гостиной не горел. Антон шагнул через порог, наугад ткнул в полутьму букет и поднял голову только тогда, когда понял, что никто цветы его принимать не собирается. Вспыхнуло электричество у него над головой.
— Слушай, — проговорила Анна. — Я так и не поняла, чего ты ко мне таскаешься? Если когда-то давно что-то такое у нас с тобой и было, теперь это ничего не значит. Цветы эти дурацкие…
Она стояла, уперев руки в бока, тонко охваченная дорогущим японским халатом. Золотистые волосы, аккуратно уложенные в высокую прическу, отливали электричеством, а лицо ее было такое… Впрочем, Антон боялся поднять глаза на ее лицо.
— У меня создалось такое впечатление, — тихо заговорил он — что ты меня с кем-то перепутала. Я тебе уже пытался сказать, но ты меня не слушала. Видишь ли, я… Ты, наверное, забыла. Мы когда-то с тобой встречались…
Анна хмыкнула.
— И даже собирались пожениться.
— Ну, вот этого не было, — твердо выговорила Анна.
— Было. Только я с тех пор, как бы это… изменился. В то время я выглядел совсем не так. И звали меня по-другому.
— И как же, интересно знать, тебя звали? — осведомилась девушка.
— Никита, — проговорил Антон.
— Так, — сказала Анна. — Все. Хватит.
— Да не хватит! — неожиданно для себя крикнул Антон и хрустнул в кулаке ломкими цветочными стеблями. — Неужели ты забыла? Мы вышли прогуляться. Потом братки на джипе! Ты меня уговорила с криминалом завязать, я и завязал. Потом разговор с моими бывшими коллегами. Потом Драка. Позолоченная астролябия. Меня по голове… Меня убили тогда. Но я вернулся. Я не мог вернуться в том виде, в котором был, понимаешь? Но внутренне-то я тот самый остался!
— Я тебя сейчас с лестницы спущу, — негромко и зло заговорила Анна. — Откуда ты про моего Никиту узнал? Сволочь. Он настоящий мужчина был. И погиб, потому что спасал меня! А ты со своими цветочками и сонетами ни капли на него не похож. Черт… — Закашлявшись, она замолчала.
— Я и есть он, — дрожащим голосом подтвердил Антон. — Просто выгляжу по-другому. Ну и, если быть честным, внутренне немного изменился. Сам не знаю, откуда во мне эти все Цветочки и сонеты. Анна! Ты послушай меня. Ты ведь и сама изменилась! Я помню тебя совсем другой — университет, аспирантура. Филология.
— Не твое дело! — отрезала Анна.
— И я еще слышал, что говорят, будто ты… киллер.
— Кто говорит? — нехорошо прищурилась Анна.
— Погоди! — спохватился Антон. — Я тут вспомнил, Он сунул руку за пазуху и вытащил кипу измятых листов,
— Я вчера ночью совсем не спал, — торопливо говорил он. — Все думал о тебе, а к утру сел писать. У меня получилось что-то вроде эссе.
— О-о, — застонала Анна. — Не надо.
— Пять минут! — умоляюще воскликнул Антон. — Ты послушаешь и все поймешь. Я ведь писал, как бы это, кровью из сердца.
— Пошел вон! Я занята!
— Одну минуту! Полминуты! — воскликнул Антон и, не дожидаясь разрешения, начал читать:
«В воздухе были разлиты ароматы благоухающих трав, которые росли на газоне. Антон закрыл окно и окунулся в атмосферу тончайшего шарма. Замечательный вечер подходил к концу, но он ощущал необычайный прилив своих душевных сил.
— Анна, — сказал он, радостно улыбаясь навстречу Анне. — Мое сердце искрится, как шампанское, а сердце бьется в такт этой музыке. Мы сегодня столько танцевали с тобой, что я счастлив. Но этим счастьем нельзя насытиться, как нельзя в жаркий день досыта напиться чистой и холодной воды из горного родника…»
Зазвонил телефон. Анна, сделав знак Антону замолчать, шагнула к тумбочке, где стоял аппарат, и сняла трубку.
— Здорово, Сигизмунд, — выслушав приветствие, проговорила она, потом прикрыла трубку ладонью и свистящим шепотом приказала: — Заткнись немедленно!
Антон, увлеченный чтением, конечно, не понял категорического протеста и продолжал:
«Она посмотрела на него своими лучистыми глазами из-под своих пушистых ресниц и со всей нежностью своего прекрасного голоса сказала:
— Я понимаю твое желание, Антон. Давай танцевать.
— Давай! — пылко воскликнул Антон, подскакивая к Анне со всей страстью своей души.
И, закружившись по комнате, они слились в восхитительном экстазе прекрасного танца…»
— Базара нет, — тем временем говорила в телефонную трубку Анна. — Да, Вялый сам напросился. Слушай, Сигизмунд, я не в курсах немного, это ваша тема, но Вялый в натуре чехню лепит беспросветную. Что? Да это у меня приемник работает. Радиопостановку передают.
«Подобно черной птичьей тени, на мгновение падающей на обласканную полуденным солнцем землю, в тревожных мозгах Антона промелькнуло страшное подозрение», — сильно возвысил голос Антон.
«— А ты не обманываешь меня, Анна? — спросил он Анну, с пытливостью ревности вглядываясь в ее прекрасное лицо, одухотворенное вдохновенностью их пылкого танца.
— О чем ты говоришь? — воскликнула Анна, порывисто всплескивая своими красивыми руками.
Антон вдруг остановился, как столб. Музыка, как поток солнечного света, льющаяся из динамиков магнитофона, все еще звучала, но она перестала звучать для него. Антон посмотрел в глаза Анне, и со всей откровенностью этого понимания встала в его глазах ужасно страшная мысль…»
— Пацанов светить не надо было, — говорила Анна невидимому собеседнику. — Сейчас ему вышак корячится, а тогда-то он с пустого понта накосорезил. А что общак сказал? Так сразу и мочить? Нет, не думаю я, что слишком круто. За такой косорез только кровью платить надо. Что? Потише Приемник сделать? Сейчас. Так Вялый, ты говоришь, перекрывается где-то. На мобилу ему звонили? Ответил? И что сказал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108