— Сейчас ночь, у вас нога ело… вывихнута, никакой транспорт не ходит, такси вы не вызвали, а ваша машина сломалась.
— Я сам дойду, — стараясь двигаться как можно быстрее, бормотал Андреев. — Мне бы только до проезжей части добраться, и все. Там я левака поймаю и скоро буду как можно дальше отсюда. Черт, эта Анна… Психиатр чертов. Давно знал, что все психиатры ненормальные. Уж лучше я как-нибудь сам с собственными проблемами справлюсь. Моя психика — мои и проблемы. А от Анны проблем даже больше стало. Не она ли вообще их сама создает?
Стена дома внезапно закончилась. Руки Андреева захватили пустоту, ноги подкосились, и, чтобы не упасть, он опустился на корточки.
— Пока мы с вами говорили, — долетел из ночной темноты голосок психиатра, — ворота во двор закрыли. Так всегда делают, чтобы никто лишний не шатался тут. Я сейчас вам открою.
— Не надо! — взвыл Андреев. — Пожалуйста. Иди домой! Позади него застучали шаги. Не делая опасных попыток подняться на ноги, Андреев утвердился на четвереньках и пополз наугад в темноту. Очень скоро он небольно ткнулся лбом в узорчатый металл изгороди и пополз вдоль нее. Изгородь была невысока, что-то около полутора метров, а за ней как понимал Андреев, начиналось свободное пространство избавленное от надоедливой Анны, пространство, где ходят машины, водители которых за небольшие деньги могут увезти Андреева еще дальше. Но о том, чтобы перелезть через узорчатую решетку с его больной ногой, нечего было и думать. Поэтому Андреев пополз вдоль изгороди, надеясь, что когда-нибудь все-таки наткнется на выход.
Торопливых шагов Анны он уже не слышал.
«Сейчас, сейчас, — думал он, лихорадочно работая локтями и коленями. — Дай мне бог уйти отсюда живым. И хорошо, если эта чокнутая меня не догонит».
Тут что-то скрипнуло впереди. Андреев поднял голову и успел заметить, как изгородь, вдруг неестественно изогнувшись, метнулась к нему.
— Мама, — слабым голосом выговорил он.
И уже через секунду получил удар в лоб такой силы, что подлетел на метр от земли, два раза перекувыркнулся в воздухе и шлепнулся на спину.
— Ой, — проникли в его угасающее сознание слова. — А это вы тут были. А я вам калиточку открыла. Ой, я вас ушибла. Простите, я вас не видела. Я же не знала, что вы ползете, а не ходите, как все нормальные люди. Андреев, вы живы?
Приоткрыв глаза, Андреев увидел худосочный женский силуэт, склонившийся над ним. Не имея сил, чтобы бежать, он застонал и прикрыл глаза рукой.
— Одну минутку! — воскликнула Анна, топчась на месте. — Сейчас я помогу вам подняться.
— Нет! — хотел крикнуть Андреев, но было уже поздно.
Суетившаяся вокруг Анна, причитая, споткнулась о его травмированную ногу, и скрученный новым приступом сильнейшей боли Андреев потерял сознание, даже не успев застонать.
* * *
Кабинка таксофона была тесной даже для одного, а уж вдвоем с грузным Витей Антону в кабинке было и вовсе невыносимо, но снаружи не в меру развеселившегося после происшествия с продавщицей пирожков Витю оставлять было опасно. Тем более что правая рука Вити была прочно прикована милицейскими наручниками к левой руке Антона. Притиснутый к аппарату Антон сунул в прорезь телефонную карту, снял трубку и набрал номер мобильного господина Полуцутикова.
— Алло! — ответил вскоре господин Полуцутиков. — Слушаю.
— Это я, — пропыхтел Антон, — мне срочно деньги нужны.
— А, это ты. Говори быстрее, а то я занят. Мой иностранный инвестор после своих приключений в милиции. Ну, я тебе рассказывал — решил постигать загадочную русскую душу. Так что я теперь провожу практическое задание на тему «Общение с продавцами в магазинах».
— А ты-то откуда про загадочную русскую душу знаешь? — И удивился Антон. — Ты же сам не местный.
— Мало я с тобой общался? — ответил Полуцутиков. — Ладно, говори, чего хотел.
Антон открыл рот, чтобы начать речь, но ничего сказать не смог, потому что Витя, беспокойно заворочавшись, так двинул своей фундаментальной спиной Антона в бок, что тот врезался носом в телефонный диск.
— Алло? — крикнул господин Полуцутиков. — Ну, чего ты там? Уснул?
— Отвесить мне, пожалуйста, килограмм колбасы, — ворвался в динамик мягкий, по импортному грассирующий голос. — Сама ты мымра. И полкило сыра швейцарского. Пошла на хрен. И две бутылки лимонада.
— Да нет! — воскликнул Полуцутиков, обращаясь явно не к Антону. — Не так! «Сама ты мымра» надо отвечать, когда тебе говорят — «У нас нет колбасы, у нас парфюмерный отдел». А фразой «пошла на хрен» рекомендуется заканчивать разговор. Чего ты путаешь? Смотри в разговорник.
Антон наконец сумел перевести дыхание и отлепить свой нос от телефона.
— Алло, — прохрипел он в трубку. — Ты с кем?
— Я ж говорю, с инвестором своим. Который русскую душу постигает. Так что у тебя?
— Мне деньги нужны, — сказал Антон.
— Зачем? Я же тебе сегодня только давал.
— Закончились, — хрипнул Антон, охнув, потому что Витя высунул руку из кабинки и схватил проходящего мимо мужчину за полу плаща.
— Ну ты даешь. Аппетиты у тебя, надо сказать, растут. Не «две бутылки молока и одну булку белого пшеничного хлеба», а «два молока и один хлеб». Это я не тебе. Зачем деньги-то?
— Извините, он случайно. Отпусти плащ, придурок, в морду дам!
— За что? Антон, ты…
— Да не тебе я! — крикнул Антон, пытаясь пнуть под зад притиснутого к себе Витю, чтобы тот отпустил перепуганного прохожего. — Я тоже долго не могу разговаривать. Короче, дай мне денег! Ты где сейчас находишься? Я подъеду.
— В супермаркете, — прозвучало из трубки.
— В каком супермаркете?
— В супермаркете ни в коем случае нельзя сдавать свою сумку в камеру хранения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108