Ветер сбивал с ног, не давая идти. Трудно было вдохнуть, еще труднее — выдохнуть.
Я рычал от холода… Скрипел зубами от бессилия… Но мы шли, не обращая внимания на ветер и снег. Отдыхать было нельзя: холод и пурга моментально прикончили бы нас… Мы упрямо шагали вперед, стиснув зубы, и мы дошли до разлома!
Протащившись между отвесных стен, нашли место, куда не достигали порывы ветра, и рухнули, полностью обессиленные. Только тогда я понял, что мы на самом деле совершили. Мы шли без перерывов более десяти часов, не подохли по пути и смогли преодолеть чертово плато! Конечно, впереди могло быть и хуже, но представить себе что-то более тяжелое было трудно.
В ущелье, которое мы приняли издалека за разлом, ветер не проникал, но теплее от этого не становилось. Разведя костер, мы придвинулись к нему вплотную, отогревая нывшие конечности. Лошади, почуяв тепло, нетерпеливо тянули к яркому огню свои покрытые инеем морды над нашими головами.
Сефер разогрел неизменное копченое мясо и принялся размораживать ледяной хлеб, держа его в вытянутых руках над костром. Я задал лошадям корм, щедро отсыпав по двойной вечерней порции овса с рубленой соломой. Подзаправившись и тщательно просушив плащи, служившие одновременно одеялами, мы улеглись почти вплотную к углям, рискуя ночью подпалить одежду. Спал я тревожным сном, то и дело просыпался и подбрасывал в быстро гасший на морозе огонь дрова, израсходовав за ночь более половины остававшегося запаса.
Ранним утром двинулись дальше. В предыдущие дни мы едва покрывали по паре десятков миль, но здесь, в холодном, широком и безветренном ущелье, рассчитывали сделать рывок. Звон копыт отражался от высоких стен гулким эхом. Отдохнув в пути всего два раза, одолели за день не менее сорока миль и дошли до конца ущелья. Лично для меня это было нечто невероятное!
Несмотря на свой подвиг, я потерял присутствие духа. Перед нами выросла стена. Серая, монолитная, без единого намека на проход…
Я опустился на землю, не имея ни сил, ни желания бороться. С необыкновенной ясностью понял, что для меня это — конец.
— Сефер, — сказал я, закрыв глаза, — прости, что втянул тебя в это дерьмо. Поворачивай назад, пока есть силы. А я сдохну здесь. И вернусь домой.
Он присел рядом.
— Почему?
— Что — почему? — лениво переспросил я. — Почему сдохну? От холода. Часа через четыре, по моим расчетам.
Сефер воспринял мои слова как приказ к действию и немедля развел костер.
— Зря, — упрекнул я его. — Если будешь беречь дрова, то тебе их может хватить на обратную дорогу.
— Все равно одному не дойти, — усмехнулся он. — Слушай, а как ты вернешься домой мертвым?
Я открыл глаза и пододвинулся к огню, решив несколько отложить свою смерть.
— Когда я умру, то сюда примчатся мои коллеги и заберут труп.
— Коллеги — это кто? — допытывался Сефер.
— Коллеги, — терпеливо пояснил я, — те, с кем я работаю.
Сефер пару минут внимательно смотрел в огонь, что-то обдумывая, а потом решился:
— Фенрир, мы перед ликом смерти. Ответь мне честно: ты на самом деле не демон?!
— Сефер, — устало ответил я, — ты хорошо помнишь того урода, которого вызвал заклинанием? Вижу, что помнишь… Конечно, то, что я на него не похож, вовсе не является для тебя аргументом, потому что ты свято веришь в способность демонов принимать любое обличие. Мое интеллектуальное превосходство над тем дегенератом тоже тебя не убедит. Как и то, что я до сих пор не пытался тебя ни сожрать, ни даже просто укусить. Знаю, — продолжил я, переведя дух, — что ты думаешь, что я вытягиваю из тебя душу. Можешь не отрицать — ты этой ночью дрых, как свинья в каштанах, и довольно отчетливо бормотал всякий бред, в основном на мой счет… Поэтому говорю тебе далеко не в первый, но в самый последний раз: я не демон, а точно такой же человек, как и ты!
Сверху упало несколько мелких камней, потревоженных моим криком, многократно усиленным эхом. Лошади тревожно забили копытами по льду.
— Тогда скажи, — не удовлетворился Сефер, — кто ты? Откуда? Почему не знаешь простых вещей и говоришь непонятные слова? Скоро я отправлюсь к Мидеру, но клянусь, Фенрир, если ты не ответишь, моя душа будет приходить к тебе, где бы ты ни находился и каким бы богам ни поклонялся!
А что, собственно, мне было скрывать? И зачем?.. Я плюнул на приказы и решил вдоволь потрепаться перед кончиной от холода и голода. Лично для меня первое — гораздо предпочтительней, поскольку менее мучительно. Я протянул руку за мясом. Потом пытался жевать и внятно говорить одновременно:
— Начнем с того, что я — альтернатор. Ну, прыгаю иногда в прошлое, фиксирую спорные факты и в идеале должен исправлять ошибки, приводящие к созданию А-миров. То есть альтернативных. Ни в коем случае не имею права вступать в контакт с туз… с местными жителями и, уж конечно — под страхом смертной казни! — не должен использовать оборудование института для целей личного обогащения… То, что ты, Сефер, называешь «большим желтым яйцом с горящими красными глазами», — продолжил я, насмотревшись на восхищенного такими умными, длинными и непонятными словами аборигена. — на самом деле к-капсула. Грубо говоря, это маленькая ядерная силовая установка, работающая на энергии изотопов урана, с КПД не менее 40 процентов (это было все, что я помнил, поскольку на лекциях сразу же после этих слов благополучно засыпал, сквозь сон слушая какие-то бредни о быстрых нейтронах БН-350 и мощности на выходе в пределах 350МВт). Как бы тебе объяснить… — призадумался я, видя, что мои речи для него являются пустым звуком. — Короче, эта штука разрывает связь пространства-времени и перемещает меня, куда я пожелаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107