Открываю ваши с ним анкеты, читаю: один — чистокровный гей...
— Абсолютно неверно! Такое по наследству не передается! И... минуточку, как к тебе попали его данные?
— Не придирайся! Один — гей, второй — би.
— Это не так! — Ах, ну да, ты же не знаешь... — Понимаешь ли, я столбики эти заполнял лет восемь назад. Мне было всего двадцать.
— Двадцать? Тебе же двадцать девять!
— По сути, скорее, двадцать восемь. Но это к делу не относится, поверь. Так вот, я, как человек науки, уже тогда прекрасно знал, что восемьдесят процентов народа — бисексуалы. Это дает некоторые эволюционные преимущества... впрочем, опять-таки сейчас это неважно. Ну и логично предположил, что едва ли отношусь к остальным двадцати процентам (а реально, наверно, эта доля еще ниже). Чисто статистически. Да и какая разница — написал и написал. Да и вообще, кто может знать такое наверняка: люди-то меняются. Как говорится, до смерти не будешь уверен. Ты-то сам тоже... чего написал в этой графе?
— Я? Я ее не заполнял! Зачем?
— Как — зачем? Это очень важная информация о человеке и детективе! Тебя могут отправить такое дело расследовать... а если ты в обморок при виде двух целующихся девушек падаешь, то лучше об этом заранее знать, разве нет? У каждого свои слабости. И вообще, чего ты стесняешься: я же тоже читал на тебя досье — не далее как вчера вечером, только от Джея избавился. Так что я знаком с тем, что там написано, все нормально.
— Что там написано?!
Да что это с ним опять? Нервного напарника мне присобачили, ей-богу!
— Э-э-э... Морган Кейн, тридцать лет, профилирующая специальность — аналитическая статистика, попал в Управление четыре года назад, переведен на настоящую службу благодаря адекватным оперативным навыкам, не женат, не был, не состоял...
— Адекватным... Амано, не выводи меня... Ты знаешь, о чем я спрашиваю!
— Неопределенная.
— Чего?!
— В графе «сексуальная ориентация» стоит отметка, «неопределенная». Эй, разве не ты сам это написал? Морган, Морган, ты чего?! Очнись, приятель! Я не собираюсь тащить тебя домой на руках! Хватит нам уже созданного ажиотажа...

Следственное Управление Федерации, Третий Корпус, 1 апреля 2103 г., среда, 16.10.
А шеф-то у нас с юмором! Я бы даже сказал, с настоящим юморищем! Мало того, что коллекционирует записи и снимки, компрометирующие сотрудников (о чем я никогда не сообщу Моргану — это разобьет ему сердце!), так еще и это. Как говорится, ради красного словца не пожалеет и племянника. А у кого еще есть Доступ кроме партнеров к анкетам друг друга? Конечно, с разрешения начальства. Вот то-то же!
Мы с Морганом договорились спустить выходку Барбары на тормозах: не к стенке ж ее прижимать за это? Кстати, данные на Джея моему напарнику тоже она предоставила наверняка. Но... Ее прижмешь, как же! Проходя по коридору сегодня утром, только поздоровалась и сухо информировала, чтобы мы не забыли ознакомиться с обстоятельствами нового дела. Да-да, прямо на сервере, в нашей папке.
Алиса Ласье, 5 месяцев. Киднеппинг. Обожаю! Всегда куча информации относительно самого похищенного. Даже зачастую известна личность похитителя, обстоятельства кражи. И никогда не знаешь главного — где. Слишком часто раскрытие подобных дел зависит от чистой удачи. Заметил кто-то или не заметил. Запомнил или не запомнил. А еще — когда в расследовании замешаны дети и убитые горем родители, это всегда мерзко. Хотя, а что — приятно? Кошек по канализации ловить и то...
Потираю костяшками пальцев левый висок. Голова с утра чего-то пошаливает, Джей с утра какой-то не такой, невеселый, Барбара тоже... Вы не замечали за собой странную черту: когда у людей, которые нас раздражают, что-то нехорошее случается, это совсем не радует? Радует только то, что в данном случае у нас есть подозреваемый, причем с высокой долей вероятности.
— Мо, выведи на экран данные на эту сбежавшую няню.
— Иди сюда, я уже.
Зависаю над креслом напарника. Ка-а-ами! Да это же... Хотя, может, они мне все на одно лицо?
— Снимков младенца много?
— Родители передали все, что было.
В четыре руки зарываемся в ворох целлографий. Ага, вот мелькнула нужная. Выхватываю из-под носа у Моргана:
— Опиши мне коляску у той девочки, которую мы вчера спугнули в сквере!
— Коляску?
— Да! Ты в нее тогда тупо уставился. Когда мы ссорились.
— Если я уставился тупо, — язвит он, — то как я мог ее запомнить? Кажется, оранжевая. Морковного цвета, с каким-то синим Чебурашкой на боку.
— Вечно все нашего Чу-Чу не признают... Народный герой Страны восходящего солнца, между прочим!
— Еще помню, что с закрытым верхом. И дите орало громко!
— Ну последнее — чрезвычайно ценная информация! Впрочем, поздравляю! — Переворачиваю фото. Боков коляски, конечно, не видно, потому как снимали отнюдь не средство передвижения, а то, что в нем лежит. Но цвет уж точно совпадает. Надо, конечно, уточнить остальное у родителей, но... — Эх, Мо, какие ж мы молодцы! Если б мы не оказались в нужное время в нужном месте... Ребенок-то уже почти два дня как в розыске! Вряд ли похитительница выгуливала ее далеко от места, где затаилась.
— Зачем она ее вообще на улицу вывозила? Да еще в той же коляске?
— Это и внушает надежды. Может, дура, тогда легко найдем и поймаем. А может... Знаешь, приятель, люди далеко не всегда воруют детей корысти ради. У некоторых вот так извращенно родительский инстинкт проявляется. Особенно у женщин. Вот она и выгуливает ребенка, несмотря ни на что. Или оставить не с кем. Впрочем, созвонись-ка с мамашей, пусть точно опишет коляску!
Через полчаса мы уже стояли у входа во вчерашний скверик, примериваясь на одну из скамеек. Мой напарник — с обязательным стаканчиком мороженого какого-то странного ядовитого оттенка зеленого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115