К его удивлению, «пациенты» не дёргались и не вопили от боли, но потом истинным зрением разглядел, что фершал применяет мощные «вербальные», по его словам, заклинания: читает нескладушки-неладушки. Внимательно вслушался в слова заклятия и почувствовал онемение во всём теле. Подумал, что сейчас его, Леса, можно на куски резать, боли не будет.
Виш осмотрел скотину и дал несколько дельных советов по уходу и улучшению породы, а Сим остался весьма доволен кузницей и заявил, что при таком-то оборудовании он к вечеру изобретёт очередной одноразовый самогонодоильный агрегат.
– Попируем маленечко, – авторитетно высказался он, – и хватит. Чтобы потом пустых разговоров не ходило о спаивании малых народов.
Про самогонодоильный агрегат в среде лесичей ходили легенды. Напиток, получаемый с его помощью, называли не иначе как «огненная вода», но неизвестно, пробовал ли его кто-то иной, кроме самих драчёвцев.
Пир удался на славу. Было много еды, бражки, мужики тяпнули по полстакана огненной воды. Это было что-то! От неё перехватывало дыхание и слёзы на глаза наворачивались, зато вскоре по всему телу разливалась приятная теплота и просыпалась любовь ко всему живому. Юртаунцы пели песни, старожилы читали смешные до слёз стихи о нравах и обычаях разных народов, и Нов удивлялся, почему в Лесном княжестве относились к ним хотя и с почтением, но с некоторой опаской. Люди как люди, разве что помудрей прочих.
Назавтра Сим разобрал свой хитрый агрегат, и никогда больше (и меньше – тоже) самогонки юртаунцам попробовать не довелось, хотя слухи об огненной воде пересекли Среднесибирскую возвышенность справа налево и назад, отразившись от Уральских гор. Самое смешное, что Лес, будучи совсем сопливым мальцом, слышал, как жители Берестянки всерьёз обсуждали, крепче ли бражка соседа Гены Тулина, чем пре-ес-ловутая драчёвская самогонка. Особенно поразило пятилетнего Лесика, что ни один из спорщиков не утверждал, что драчёвский напиток пробовал, все кивали на своих знакомых, которые видали, как другие пивали. А сегодня понял, что тридцать веков подряд из уст в уста передавались рассказы очевидцев.
Драчёвцы оказались замечательными мужиками и соседями по планете. Никого не обижали и на ругань отвечали шуткой, от которой случайные свидетели хватались за животы, а обидчик тупо пялился в пустое небо, ища поддержки Батюшки и сограждан. Но Батюшка всегда отмалчивался, а сородичи почему-то не поддерживали, а пускали по Матушке.
Старожилы хотя и старыми были – выглядели лет на тридцать, – но все незамужние бабы, независимо от возраста, на них как мухи на… Тут Нов прервал неудачное сравнение и придумал новое: как пчёлы на мёд… сбегались! Потом подумал, что «сбегались» не то слово, но голову ломать перестал. Сообразил, что не его дело, кто и почему к драчёвцам в постель лезет. Но однажды чуть сам не взорвался от вопроса супруги:
– А когда я уже с Косом спать буду?
Тут в хане взыграла ревность, он выхватил меч и побежал убивать соперника. По дороге одумался. Трогал Кос его золотую красавицу? Нет вроде бы. Тогда какие к нему претензии? Никаких. Уж такие у Другмо привычки: хочется ей разделить радость постельного общения с другими, душа у неё широкая. Сколько раз предлагала пригласить подружек и в компании разучить новые приёмы. Лес всегда отказывался, хотя и знал, что для юртаунцев групповые развлечения – дело привычное. Многожёнство началось, когда Гессеров дядя Сотон с озера Хубсугул привёл толпу бабёнок, жаждущих мужской ласки. Сейчас многожёнство, правда, сошло на нет, потому что численность мужского и женского населения столицы почти сравнялась…
Драчёвцы прожили в Юртауне до новолуния. Сим дни и ночи проводил в кузнице, изобретал очередной агрегат (не самогонодоильный), состоящий из винтов, гаек (знакомых по Ютландии как замки для наручников) и каких-то бабок, суппортов и шпинделей (значения этих мудрёных слов Нов не понял), и всё нахваливал хористов:
– Отличные у тебя кузнецы, Гессер!
Законченный агрегат погрузили в длинные розвальни, старожилы расселись в переднем ряду, и началось прощание. На фершале повисли десятка полтора баб, прося не забывать и непременно возвращаться. Он обещал, жалко, что ли? Хану протянул руку:
– Поздравляю, Джору.
– С чем поздравляешь?
– Ну-у, как же! Скоро отцом станешь, – огорошил его Кос. – Хорошее дело.
Лес чуть в сугроб не сел от такого известия.
– Как? – спросил он. – Откуда ты узнал?
– У меня глаз – алмаз, – объяснил фершал, и розвальни тронулись. Только снежная пыль из-под копыт полетела.
Двухэтажную школу к весне как раз успели достроить. Открывали её в зале собраний. Хан объявил, что создаст три класса: один для колдунов и ведьмочек, другой для вещунов (Нов выявил всего троих) и общеобразовательный, где станет обучать детей грамоте и арифметике. Посыпались возражения:
– Весна!
– На полях работы полно! – Каждая пара рук на счету!
– Да будет вам! – осадил он не в меру крикливых родителей. – Вы скажите, лекари нам нужны?
– Лекари, конечно, нужны.
– А вещуны?
– Без них пока обходились.
– А коли враг нападёт?
– Тогда и понадобятся. Но эти ладно, пригодятся. А зачем нам какая-то грамота?
– Поздней оцените. А пока я спорить не собираюсь. Чтобы завтра с утра все дети явились в школу. С прогульщиками буду разбираться! – решительно объявил Лес и даже кулаком по столу прихлопнул, чтобы показать свою непреклонность. – Взыщу с родителей высокими налогами!
Хана любили и уважали (причиной тому была и волшебная плётка, хотя Нов о её назначении не догадывался) как законного наследника и знатока разных наук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131