Какой смысл, когда каждый из принимающих стратегические решения имел душехранителя?
Одержимых Лес боялся – может быть, потому, что никогда не встречал да ещё с пацанов испытывал стыдную жалость к этим смертникам и предателям собственного тела. Сейчас по дороге в горы, в неизвестный Жемус, он допускал, что, пытаясь одновременно воздвигнуть магический щит и поймать настрой на создание руны «зет-оборотное», невольно воспроизвёл обряд одержания. В результате и внедрился в тело хана Гессера. Лес снял варежки и тщательно осмотрел ладони. Ему показалось, что изменились жизненные линии (хиромантию в ютшколе не проходили из-за недостатка ведунов в державе), а пальцы стали толще и короче. Чтобы убедиться в подозрении, надо бы поглядеться в зеркало, но где ж его взять на пустынной зимней дороге? Обращаться к спутникам было опасно: вдруг они опознают подмену? Что одержимого тут же пришьют, дюженник ничуть не сомневался. Привык к такому обращению с подменышами и сам уничтожил бы любого одержимого не задумываясь, как севшего на щёку комара.
Если подозрения верны, задумался он, тогда что же стало с моим телом? Лежит безумное, заливается недетским рёвом и просит сиську? Конечно, бойцы из ОМО не станут убивать соратника, но и возиться с горластым засранцем некому. Если это перенос сознания, решил Лес, то у меня в запасе несколько дней. Можно попробовать повторить настрой, мысли и действия перед залпом ютров, вдруг да удастся обратный перенос?
На попытки дюжинник отвёл себе пять дней, а пока решил вести себя как можно осмотрительней, чтобы спутники ни в коем случае не заподозрили подмены. Нужно держаться естественно, знать бы ещё, как вёл себя в тех или иных случаях хан. За раздумьями он перестал следить за дорогой и не заметил, как кавалькада достигла вершины перевала.
– Гессер! – окликнул его тот, которого прочие называли Дадага. – Мы, считай, на месте. Жемус.
Нов вернулся к действительности и тронул поводья золотого коня. Скакун обладал поразительно лёгкой поступью, правда чуть хромал на переднюю левую. Лес почему-то знал, что его зовут Огонёк. С седловины открывалась лесистая долина с неширокой речкой и мостиком. В лучах заходящего солнца начала груденя дюжинник разглядел десяток-другой домиков, сложенных из камня, и большое строение с высокой трубой. Из неё поднимались кольца дыма. Нов готов был поспорить, что там работает плавильная печь.
Пока спускались с перевала, солнце затерялось в горах, а когда достигли мостка, на небе проступили первые звёзды. Дадага, возглавляющий кавалькаду, уверенно направил коня к самому крупному дому.
– Мой собственный дом, – похвастался он, отпирая ворота и въезжая во двор. – Бывший отцовский, но я его расширил и перестроил. Заезжайте все, – распорядился он. – Хотя нет, в конюшне не хватит места на всех лошадей. Убон и трое младших, езжайте в дом Болдона. Когда разместите лошадей и зададите корм, возвращайтесь сюда. Сегодня поздно возиться в ваших домах, пока-то протопишь. Обогреем мой дом и в нём переночуем. Жундуй и Тундуп, займитесь дровами и печкой. А мы с ханом съездим навестить Хора. Нужно поздороваться. Поехали, хан?
Лес кивнул.
– Как думаешь, Гессер, – спросил Дадага по дороге к дому Хора, – твой дядя Сотон и впрямь решится напасть на Юртаун?
– А ты сам-то как думаешь? – вопросом на вопрос ответил дюжинник.
– Полагаю, что вполне способен. Очень уж он не хотел твоего возвращения. Потому и к нам обратился, чтобы мы поддержали бухиритов, когда те готовились вероломно напасть на Юртаун. Тогда-то твоего отца Чону и… – Он резко оборвал себя, испугавшись, что проговорился.
Лес проник в его мысли вещун-слухом и закончил недоговорённое:
– Убили. А убил его – ты!
– Да, – признался Дадага после долгой-долгой паузы. – Но нечаянно. Было темно, творилась неразбериха. Сотон видел. Но в убийстве полковника обвинил хористов. Потому они и скрылись сюда, в Жемус.
– А вы?
Вопрос был нейтральным, потому что Нов не знал, о каких событиях и какой давности идёт речь.
– А мы остались в Юртауне. Твой дядя настоял. Сказал, что нас опустит… Тьфу ты! Возвысит! Назначит старшими над хористами. Вот и стали мы, рудознатцы, работать в кузнице…
– А кузнецы отправились плавить руду, – догадался дюжинник.
– И плавят никуда не годные поковки, – согласился старший брат.
– А вы паршиво куёте.
– И вот теперь, когда Сотон отправился набирать войско, чтобы победить тебя и стать ханом, мы сидим безоружными.
– И потому вы возвратились в Жемус…
– А хористов нужно уговорить вернуться в Юртаун.
– Так вам хочется жить здесь?
– Почему нет? Мы – рудознатцы. А хористы, по слухам, отрыли новый металл.
– Железо?
– Не знаю. Но мне и братьям очень интересно: что за металл они отыскали, где и как его нашли, правда ли он рубит бронзу?
– Ещё как, – сказал Лес.
– А ты откуда знаешь? – удивился Дадага.
– Знаю.
– Я тебе верю. Вот мы и приехали.
Из-за гор выкатилась луна. Нов обратил внимание, что снег перед домом, у которого они остановились, плотно утоптан. А перед жильём Дадаги они пробивали сугробы. Не слезая с седла, старший брат принялся колотить плёткой в ворота.
– Кого-это мангусы принесли на ночь глядя? – спросили со двора.
– Открой, Хор. Это Дадага и хан Гессер.
– Какой ещё Гессер?
– Сын полковника Чоны.
– А-а, наследник. Погодите немного, сейчас отопру ворота.
За воротами их поджидал могучего вида мужчина.
– Вон ты каким стал, Джору, – сказал он, пристально оглядывая дюжинника. – Вырос, возмужал, имя сменил. А я-то думаю: что ещё за Гессер? Счёты за отца сводить явился? Так мы его не убивали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131