– Почему же в тот раз, когда я лишился памяти, они не сотворили повторяшек?
– Может, и сотворили. Никаких тел после сотворённого тобой взрыва не осталось.
ГЛАВА 17
Зимние заботы, Юртаун
Лук есть лук. И в салате хорош, и в стрельбе.
Чиполлино
Дни неслись в бесконечных разъездах по горам, в осмотрах месторождений и поисках необходимых добавок к сплавам. Если не было путешествий по горным тропам, то горячие деньки проходили возле плавильных печей, которые перестраивали по указанию Леса.
Как-то он забежал по делам в дом Хора, опасаясь столкнуться с неистовой Цыбик, но встретил совсем другую женщину, зардевшуюся при виде гостя.
– Знакомься, моя сестра Эйлик-Мулак, – представил её старший кузнец. – Постоянная жительница Жемуса, здесь и родилась. Это, Эйлик, наш юный, но очень мудрый хан Гессер. Знает всё о рудах, плавке и кузнечном деле. Не удивлюсь, если окажется знатким в травах. Разбираешься, хан?
– Конечно я разбираюсь в свойствах трав, – сказал Нов. А кому, как не чародею, в них разбираться?
– Я же говорил – мудрый, – обрадовался хозяин.
В комнату вбежали мальчик и девочка лет двенадцати.
– Мама, мама, – пожаловалась девочка, – а Сапрон меня пугает! Делает злых кикимор, а они кричат, мешают щекотать банника.
– А Укю напустила сорок, на моих кикимор, птицы их расклевали.
– Какие чудесные колдун и ведьмочка! – восхитился Лес.
– Не смей ругать моих детей! – выкрикнула Эйлик.
– И не думаю, – сказал юноша. – Я же сказал – чудесные. Кто их обучает?
– Я и обучаю, – призналась женщина. – Рассказываю о камнях, травах. Правда, я сама знаю так мало…
– С ними нужно заниматься, показывать, как затворять кровь, заговаривать зубы, вызывать дождь в засуху.
– Да кто же их этому научит? Уж не ты ли?
– Могу и я, если других знатоков в Юртауне не сыщется.
– Но мы-то живём в Жемусе.
– Так перебирайтесь в столицу. Все семьи кузнецов туда возвращаются, почему бы и тебе с детьми не переехать, раз твои братья собрались?
– Думаешь, это просто?
– Не вижу никаких сложностей. Собирайся вместе с роднёй. Детям нужен наставник, иначе они пропадут. Так и будут всю жизнь за банниками да домовыми подглядывать, зверей пугать, а ничему полезному не обучатся.
– Правильно, хан, – поддержал его Хор. – Я Эйлик то же самое с самого вашего приезда твержу, а она – ни в какую. Сидит тут, словно к месту приросла.
– Я не приросла, но боюсь Юртауна. Там, говорят, столько людей и каждый обидеть норовит…
– А старший брат у тебя на что? Неужели я не стану защитой любимой сестрёнке? Да и любой другой из братьев.
– Я подумаю, – сказала женщина. – Вот кабы ты, хан, и меня свойствам трав обучил.
– А почему нет? Станешь учиться вместе с детьми…
Дней через десять, когда были получены первые отливки, караван из запряжённых в сани лошадей со скарбом, женщинами и детьми, всадниками и стадом коров двинулся в столицу. По дороге назад Лес пропустил вереницу конных и санных вперёд, а сам заехал в маленькую долинку, в которой очнулся, лёг на снег и попытался настроиться на возвращение в своё прежнее тело. Ничего не вышло. Он поднялся, отряхнулся, плюнул в сердцах и запрыгнул в седло. Мысленно приказал Огоньку догонять караван, а сам стал размышлять, как жить дальше.
Юртаун оказался никаким не городом, состоял из юрт, но поставлены они были по линеечке, как в военном лагере, а в центре имелась площадь для собраний. Жилища стояли на равных расстояниях друг от друга, пространство между ними занимали огороды. Ханская юрта стояла около площади, её Нов определил по боевому вымпелу, порядком выцветшему. У входа его встречали мать и жена Гессера. Золотая красавица Другмо бросилась ему на шею, лепеча, как она соскучилась по мужской ласке, мать похвалила за возвращение кузнецов.
Юрта быстро наполнилась людьми, которые пришли по делу и без дела, одни спрашивали совета, другие сами настойчиво рекомендовали поступать так, а не иначе. Юноша, который никого из них не знал, с ответами и обещаниями осторожничал. Уйти от разоблачения помогали вещун-способности. Разошлись земляки только глубокой ночью. Тут-то всё и началось!
Едва за последним гостем закрылась войлочная дверь, как Другмо росомахой кинулась на мужа, повалила на ложе и принялась яростно срывать с него одежды. Лес не успел и охнуть, как оказался голым, а дикая наездница скакала на нём почище любого мастера джигитовки. При этом она ритмично выкрикивала складные глупости, словно ютские воодушевители обучили её боевым слоганам:
– Замер Янский жезл у входа
В Киноварные ворота,
В страсти Алая пещера
Оросилася весьма.
И Нефритовые фибры
Трепетали отчего-то,
А ложбинка Золотая,
Кажется, сошла с ума.
Но Самшитовая роща
Битвы жаждала бесстрашно,
Затаился в ожиданье
Августейший павильон.
И готовы были рухнуть
Стены Драгоценной башни.
Янский жезл пошёл в атаку
Грозно и со всех сторон!
Едва Другмо упомянула атаку, как жезл юноши словно взорвался, сладостная и мучительная истома разлилась по позвоночнику, в глазах заплясали ослепительно голубые и багровые вспышки, а под черепом заклокотали, выкипая, мысли. Ничего подобного испытывать с Кали ему не доводилось. Кажется, он впал в забытьё, а вот супруга не успокоилась. Ухватила его Янский жезл и пустила в ход «кораллы и драгоценности» – губы и зубы. Урча и мяукая, она мигом восстановила его увядшую мужественность и потребовала продолжения способом «семь драконов, летящих над озером по своей нужде». Такого способа Лес, разумеется, не знал, но Другмо и не спрашивала, как именно и в какой последовательности пускать в ход драконов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131