Инерция мышления не
позволяла им даже допустить мысль о том, что Южная Империя
доживает свои последние дни. Другие повозки, в основном крытые,
с зашторенными окнами, оставались позади толпы, в прилегающих к
площади улицах и переулках, где они не так бросались в глаза
нынешним хозяевам города. Эти люди приехали, чтобы отдать дань
уважения достойному противнику и освободителю.
Собравшиеся горожане тихо разговаривали между собой,
ожидая начала казни. Голоса тысяч людей, пришедших на площадь,
создавали шум, подобный морскому прибою. Так что Храмовая
площадь, окруженная высокими стенами резиденции губернатора,
храма Бога-Спасителя и дворцов высших сановников, была похожа
на залив с торчащей в центре скалой Главной пирамиды.
И вот наступил назначенный час. Ворота дворца распахнулись
и оттуда вышли трубачи, изо всех сил дующие в свои инструменты.
Гомон горожан моментально был заглушен резкими пронзительными
звуками. Люди притихли, с замиранием сердца ожидая продолжения.
И оно незамедлительно последовало. В проеме ворот показались
огромные телохранители Повелителя, на длинных шестах несущие
наспех сколоченную из досок платформу размером три на три шага.
В центре платформы был вертикально установлен толстый
деревянный столб, к которому цепями был прикручен главный герой
сегодняшней церемонии.
Когда платформа была на половине пути между дворцом и
пирамидой, люди наконец-то смогли увидеть Триса. Точнее, его
тело, ибо то, что вынесли на площадь, уже не могло именоваться
человеческим именем. Все оцепенели от ужаса. Матери ладонями
закрыли глаза своим детям, неразумно взятым с собой, даже у
самых ярых сторонников Повелителя Горвана защемило сердца.
Трис был без сознания, многим даже показалось, что он уже
мертв. И это не удивительно, ведь его тело висело на туго
натянутых цепях, как кожаный мешок, наполненный водой. Умелые
палачи Толи-Покли показали все свое искусство: все кости
человеческого тела были аккуратно раздроблены, начиная с
пальцев рук и ног и заканчивая ребрами. Лицо было покрыто
запекшейся кровью, сквозь которую видны были только губы,
зашитые толстой черной бечевой. Горван и Толи-Покли и сейчас
боялись Триса. Они приняли все меры для того, чтобы он не смог
бежать или произнести хотя бы слово.
В полном молчании процессия стала подниматься по ступеням
пирамиды, но не прямо вверх, а огибая ее по спирали. Так что
продолжить разговор. -- Вообще, меня не так беспокоят катуны,
картину. Когда платформа была установлена на вершине пирамиды,
а палачи начали обкладывать столб дровами и поливать их маслом,
в мертвой тишине раздался звонкий голос мага в синей мантии:
-- Радуйтесь, жители славного Теч-Тулака, ибо сегодня у
нас с вами великий праздник!
Говоривший сделал паузу, но тишину не нарушил ни один
звук. Маг продолжил, придав голосу торжествующие интонации:
-- Сегодня будет казнен злейший враг Южной Империи и
нашего Повелителя Горвана. Он причинил столько горя и страданий
гражданам нашей прекрасной страны, что я даже не берусь их все
перечислять. Тем не менее я назову основные...
-- Мой ученик Глотит наделен необыкновенным даром
красноречия. -- Гордо сказал Горвану Толи-Покли.
-- Что-то не видно, чтобы его речь зажгла энтузиазм в моих
поданных. -- Буркнул в ответ тот.
Не узнанные никем на площади, закутанные в длинные серые
плащи, они остановили своих коней в воротах дворца. Взгляды
всех людей были устремлены на вершину пирамиды, и никто не
обратил внимания, что на площадь выехала небольшая группа
всадников. Повелитель и Главный Маг собирались сразу же после
окончания казни покинуть город с сотней верных людей. Они были
уверены, что борьба еще не окончена. Что с того, что принцесса
Этла-Тиды так и не объявилась, и их ловушка сработала в пустую?
Зато приманка, то есть Трисмегист, наконец-то окончательно
будет уничтожена. А без него Этла-Тида не сможет надолго
сохранить свою целостность. На юге Горван соберет остатки своих
сторонников и через два-три года вновь займет трон предков.
Пусть он не станет Повелителем мира, но свою ненависть к
северянам и жажду мести передаст потомкам...
-- ...И посему наш великий Повелитель Горван приговорил
Трисмегиста к сожжению, дабы память о его злодеяниях
рассеялась, как пепел. -- Закончил свою речь Глотит и в
ожидании ликующих криков оглядел площадь.
Гробовая тишина. Ни звука. Маг растерянно оглянулся. К
казни все было готово. Столб обложили дровами до колен
привязанного Триса. Приторный запах горючего масла, в изобилии
вылитого на доски, щекотал ноздри. Один из палачей держал
наготове зажженный факел, ожидая команды. Глотит посмотрел
вниз, на ворота дворца, где, как он знал, должны были находится
его хозяева. Толи-Покли кивнул лысым черепом и маг воскликнул:
-- Гори, чудовище!
Палач ткнул факелом в дрова. Дрова не загорелись. Палач
переменился в лице. Даже скудоумные телохранители Горвана
сообразили, что происходит нечто непредвиденное. Но что?
-- А теперь послушайте меня, люди! Я хочу сказать вам
кое-что на прощание. -- Разнесся над Храмовой площадью голос,
хорошо слышимый даже в запруженных повозками прилегающих
улицах.
И без того потрясенные происходящим собравшиеся на площади
люди испытали глубокий шок. Говорил Трисмегист. Хотя его губы
оказались разодранными стягивающей их прежде бечевой, слова он
произносил необычайно ясно и отчетливо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149