Фролини ожил и сидит около ящика?
– Гораздо хуже. – Чокки отодвинул штору и показал рукой: – У нас угнали машину.
– Вот получат удовольствие, – сказал Боб и сел на кровать. – Хотел бы я на них посмотреть, когда они будут делить добычу.
Он громко засмеялся, что показалось Чокки весьма неуместным.
6
Петер Плетцке и Вилли Кауфман были, что называется, мелкими жуликами. Они вместе выросли, ходили: в один и тот же класс. вместе дважды оставались на второй год и, следуя привычному чувству солидарности, освоили одну и ту же профессию – стали слесарями.
Вскоре выяснилось, что это была хорошая и очень полезная профессия. Они научились вскрывать дверные замки, когда кто-нибудь терял ключ, приобрели сноровку в обращении с инструментами, и вскоре Плетцке и Кауфман – близнецы, как их называли в дружеском кругу, – стали специалистами в области бесшумного проникновения в чужие квартиры.
Но, с точки зрения больших профессионалов своей гильдии, они оставались мелкой рыбешкой. В то время как другие грабили банки, разворовывали супермаркеты или нападали на машины с инкассаторами, Петер и Вилли ограничивались вульгарными кражами со взломом, воровали драгоценности из спален, портмоне, сумки, транзисторные приемники и – прямо беда с ними! – картины, от которых им удавалось избавиться с большим трудом, потому как они ничего не понимали в искусстве и тащили мазню, вроде «Вечерняя заря на альпийском лугу» или «Воскресный отдых на море». Они получали за них несколько марок – и то лишь после долгих уговоров и торговли с перекупщиками, дружно отправлялись в трактир и пропивали свои с таким трудом заработанные деньги.
Их самой крупной операцией была кража со взломом в меховом магазине. Они этим страшно гордились, хотя «специалисты» хватались за головы и называли обоих полными идиотами. Местом своего грандиозного замысла они избрали Австрию, а точнее, Линц на Дунае. Ими были украдены двадцать шуб среднего качества. Владелец мехового магазина ликовал: он получил целую кучу денег от страховой компании за товар, который висел бы у него год или больше. При тогдашней экономической ситуации в Австрии меха не были предметом первой необходимости, как, к примеру, кастрюли, а кража лишила владельца всех забот.
А вот Плетцке и Кауфману пришлось, как цыганам, перебираться от одного укрывателя к другому, все время оставаясь в Австрии, потому что они не отваживались пересечь границу и оказаться в Германии с таким горячим товаром. Наконец в Зальцбурге им попался торговец, купивший у них все двадцать шуб за смехотворно низкую цену.
– Вам бы машины угонять! – дружески посоветовал он им. – На машине еще можно что-то заработать. Не здесь, в Австрии, а в Германии. У меня там есть компаньон, он у вас возьмет любую тачку. В Зальцбурге сунули под мышку, в Розенхайме сплавили… ничего нет проще! Я вам дам адресок…
Плетцке и Кауфман дали себя уговорить. Они перепрофилировались и отныне перегоняли машины всех марок из Австрии в Германию. При этом ими был разработан безотказный трюк: они накупили тирольских шляп с перьями и эдельвейсами, соломенных шляп и шапочек с кисточками, приветствовали таможенников тирольскими народными песнями, рассказывали через открытое окошко анекдоты про отпуск и вообще вели себя так, как ведут мужчины, совершившие веселую вылазку без жен.
Кто там будет проверять бумаги?
Плетцке и Кауфман всегда получали зеленую улицу.
В Розенхайме их ожидал специалист по машинам Эдуард Зиммеринг, он оценивал драндулет, отсчитывал наличные в протянутые руки, отгонял машину в перекраску – и дело было сделано.
Так случилось, что сфера их поисков простиралась все дальше и дальше, и «близнецы» добрались до Брегенца, где подыскивали подходящий объект.
– Только не надо этих огромных катафалков, – напутствовал их Эдуард Зиммеринг. – Ходовой средний класс всегда можно сбыть. А шикарные машины только бросаются в глаза. Так что учтите, лучше три «опеля», чем один «мерседес».
Это был дельный совет, и Плетцке с Кауфманом вспомнили о нем, когда ночью увидели перед мотелем на Боденском озере, недалеко от Брегенца, зеленый универсал.
– Вот то, что надо! – воскликнул Плетцке и похлопал по задней двери. – Выпуск шестьдесят седьмого года, в хорошей сохранности.
Кауфман прижался лицом к заднему стеклу:
– У них тут все туристское снаряжение!
– Дополнительный доход. Открывай, Вилли.
Кауфман подыскал в большой связке нужный ключ. Три не подошли, четвертый повернулся.
Их окружала теплая, темная ночь. На берегу Боденского озера волны бились о деревянные мостки, принадлежавшие мотелю, как и пришвартованные к ним две моторные лодки. Звук был усыпляющим, природа мирно дремала. Ночь – как будто специально созданная для влюбленных парочек, но и они уже спали, обессиленные, – было два часа, самый крепкий сон у людей.
– Поторопись! – шипел Кауфман. Он открыл другую дверь, Плетцке сел за руль и вставил ключ в замок зажигания.
– Как там? – спросил он, перед тем как повернуть ключ.
– В отеле все темно. Поехали, Петер!
Он протянул руку назад и постучал костяшками пальцев по длинному ящику. Звук был насыщенный.
– Набит доверху. Надо же, какие идиоты, и весь багаж снаружи оставили…
Двигатель завелся. Пожалуй, слишком громко, в тихой ночи это прозвучало как взрыв. Но Плетцке уже привык к этому. Трудно поверить, как крепко могут спать люди и как нелегко разбудить их запуском двигателя даже собственной машины.
Плетцке медленно вывел универсал со стоянки мотеля, не зажигая огней, – черная тень скользила в черной ночи. И только на набережной он поддал газу и включил фары.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121