— И? — взвизгнула Трах… тьфу! Вот прицепилась эта «траханная». Глупость какая!… А может, и не совсем глупость.Чем— то она на Монику Левински похожа.И микрофон она к губам как-то интересно подносит… интригующе-орально.— И я решил на свой страх и риск эту информацию проверить с лопатой в руках.— И?— Я попробовал вычислить место, где теоретически может находиться клад… при условии, что он, конечно, существует.Я поставил себя на место человека, которому нужно надежно укрыть нечто ценное в земле. Выяснилось, что таких мест не так уж и много. Точнее, три. Я взял лопату и начал копать.— Вы работали в одиночку?— Разумеется. Колхозом такое дело не делают. Вечером я приехал сюда и начал копать. Господин Салехард заявлял, что клад Косинской находится на глубине восьми метров. До этой глубины я не дошел. Но на семи метрах лопата уперлась в дерево…— В дерево?!— Да, в дерево… в крышку сундука.Я повел головой и показал на нечто, покрытое грязным куском брезента. Камера последовала за моим взглядом… Я сдернул брезент. Под ним стоял довольно старинного вида сундук. Его одолжила нам Светкина подруга Василиса. Видела бы она, как телевизионщики мазали сундук грязью!… В общем, сундучок выглядел как надо — будто только что из земли. Йо-хохо и бочонок рому.— Что, — спросила, «волнуясь», Траханная-Труханная, — в нем?— Откуда же я знаю? До вашего приезда не открывал.— Откроем?Я почесал бороду:— Хорошо бы, конечно, дождаться приезда властей. А то ведь затаскают потом.— Под мою, — сказала Машка. — Под нашу ответственность, Андрей. Ведь все фиксирует камера.Я некоторое время «колебался», потом махнул рукой:— Была не была. Больше расстрела не дадут.Мы «вскрыли» сундук. А внутри…О, что было внутри! Всем Агентством собирали «сокровища». Внутри были «золотые червонцы» в «старинной» шкатулке.Был «старинный» в «серебре» «Смит-Вессон». «Перламутровую» рукоятку украшали «рубины». Было «бриллиантовое» колье и «жемчуг» россыпью… В общем — клад.Дураку понятно — клад!Умному, может, и непонятно. Но не для умных же, в конце-то концов, существует ТВ.На этом мое участие в «шоу» закончилось, а само «шоу» еще нет. Потому что на экране появился «ювелир». А как без ювелира? Общественность должна быть уверена, что ей не втюхают стекляшки вместо брюликов… Без ювелира никак!И на экране появился «ювелир». А настоящий ювелир должен быть — что?… Правильно, евреем. Если ювелир или — Боже упаси! — зубной техник не еврей, то это уже, таки я вам говорю, не ювелир и не зубной техник… Это прямо… это прямо Иванов какой-то!Наш «ювелир» как раз носил фамилию Иванов. Но внешность имел такую, что паспортистка, заглянув в паспорт при всеобщем обмене и увидевши там запись «русский», усмехнулась и понимающе подняла бровь. К ювелирному искусству Сергей Ильич тоже никакого отношения не имел — всю жизнь отработал инженеромтехнологом в оборонке. Потом архитекторы перестройки решили, что специалисты высочайшей квалификации должны делать кастрюли и раскладушки. Иванов с завода уволился и стал торговать на рынке поношенными шмотками.Маша Затраханная называла Сергея Ильича Шмулем Ароновичем и совала ему в нос микрофон и «бриллианты». Иванов надувал щеки, держал в правом глазу специальную лупу и бормотал:— Тэк-с, тэк-с… Полтора карата… тэк-с, тэк-с… два карата. А это? О-о-о!О— о-о!— Что? — тоненько запищала Трахнутая. — Что, Шмуль Аронович?— Не может быть!— Что? — в отчаянии кричала Машка.Иванов закатил глаза и трагическим голосом заявил:— Восемнадцать карат, или я не Шмуль Аронович Глузман!— Ах! — воскликнула Машка так, как будто достигла оргазма.…Вот так мы пошутили. Восемнадцать, блин, карат… И ни на полкарата меньше!
***
Первый звонок раздался, когда мы со Светланой только-только откупорили бутылку шампанского — надо же отметить наш успех. На Каннский фестиваль его, конечно, не представишь — там в жюри одни жлобы, вон, даже Сокурова забодали… Но все-таки мы сработали не худо.Бандерас рядом со мной отдыхает, а уж про блестящую работу Иванова в роли Глузмана я ва-а-ще молчу — гигант! Гигант! Юрский!… Смоктуновский! Э-э, да что там — сам Мамонт Дальский!Мы выпили шампанского. Телефон надрывался, и я снял трубку: алло!…А звонила, оказывается, коллега — журналистка из одного весьма уважаемого издания. Толковая, между прочим, тетка.Имеет два высших образования, знает шесть языков.— Андрюхин, — сказала толковая, — я тебя поздравляю.— Спасибо, — ответил я. — А с чем?— С кладом. Разумеется, с кладом.Андрюхин, дай эксклюзивчик.Я опешил. Я спросил: ты, родная, что — серьезно? А она сказала: какие шутки? А я сказал: ты сама-то сюжет видела?А она сказала: а как же? А я сказал… Ничего я не сказал. Я тихонько закрыл рот и положил трубку.Потом телефоны звонили, не переставая.Потом Светка сказала:— Класс, Обнорский. Вам с Машкой Затраханной надо в Голливуде сниматься.— Фамилия у Марии — Труханная, — возразил я.— Пусть будет Затраханная, — заявила Светка… — Нормальный псевдонимчик между нами, девочками, говоря. Или, наверное, я лучше себе этот псевдоним возьму. Можно я, Шеф, буду так подписывать свои заметки?— Перейдешь работать в какую-нибудь «клубничку» — ради Бога! А в «Явке с повинной» — извини, вульгарничать не позволю. Никаких Затраханных на страницах моей газеты не будет. Только Невъебенные… Понятно?Нам было весело. Мы совершенно не предполагали, что нас ждет впереди.Сначала на меня обрушился град звонков. Коллеги-журналисты интересовались кладом Косинской. Сперва я шутил. Потом стало не до шуток. Я хоть и понимал, что ТВ изобрели не для шибко умных, но ведь и не для идиотов… Я опечалился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11