ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
К книге о Красной Армии я приступлю только после окончания второго тома Истории, и то не сразу, следовательно, не раньше начала 1932 года. Я закончил недавно проект платформы интернациональной левой оппозиции по русскому вопросу, где попытался подвести основные итоги развития СССР и ВКП за последний период. Этот проект платформы выйдет в ближайшее время в виде номера Бюллетеня, и тогда вы его получите, разумеется. Вы пишете о недоразумениях некоего лица с некоей инстанцией. Вот так-так… не придется ли лицу превращаться в невозвращенца? У нас здесь уж несколько месяцев живет моя дочь, прибывшая из Москвы. Она больна туберкулезом легких (два пневмоторакса), пережила с нами пожар и вследствие временного ухудшения состояния находится в санатории. Опасается, что летом она будет здесь очень страдать от жары, и подумываем о ее возможном переселении на какой-либо европейский курорт. В Норвегии, вероятно, есть хорошие места, но слишком далеко, пожалуй, тем более что ей еженедельно нужен пневмоторакс. Дорога ли в Норвегии жизнь, в частности на курортах? Крепко и сердечно жму Вашу руку. Вы ничего о своем состоянии не пишете. Сообщите! Ваш Троцкий. Adresse: Kadikoy, Chifa 10 kak № 22 par Stamboul".
***
М— да… Неужели действительно письмо Троцкого?На обратной стороне листка, в углу стоял фиолетовый штамп. Собственно, сам угол был оторван и сохранился только фрагмент печати:Архивный от…НК…Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы восстановить недостающий текст:«Архивный отдел НКВД…» М-да, если документ подлинный, то это настоящая сенсация, рядом с которой «клад Косинской» — ничто.С утра я первым делом заскочил в информационно-аналитический отдел, хотел потолковать с Агеевой. Как-никак Агеева все-таки филолог, несколько лет работала в библиотеке АН, заведовала отделом редкой книги. Может, подскажет, каким образом быстро разобраться с авторством.Но нашей драгоценной Марины Борисовны на месте еще, разумеется, не было.К работе Марина Борисовна относится с душой, но рабочий график устанавливает сама. Все мои попытки повлиять на нее серьезного успеха не имели.В коридоре Скрипка что-то азартно втолковывал Ане Соболиной. Аня кивала, слушая бурный Скрипкин поток, но, кажется, совсем Скрипку не слышала…— Анна, — вмешался я, — где, интересно, Марина Борисовна?— Она… э-э… чуть-чуть опаздывает.А Скрипка сказал:— Я знал одну даму, которая постоянно всюду опаздывала. В связи с этим у нее была масса неприятностей. Ее увольняли со службы, ее бросил муж…— Леша! — перебил я, но Скрипка сказал:— Извини, Шеф, но дай дорассказать.Короче, у этой дамы была масса неприятностей. А однажды она опоздала на самолет.— И что?— В общем-то ничего. Но тот самолет разбился.— Очень поучительная история, — сказал я.Скрипка улыбнулся, а Соболина посмотрела на него с тревогой. Потом обернулась ко мне:— Ты что-то хотел, Андрей?— Я хотел бы видеть сотрудников на рабочих местах. Тем более, если сотрудник — начальник отдела. Вы согласны, Анна Владимировна?— Э-э… может быть, я могу тебе помочь, Андрей?Скрипка улыбнулся улыбкой голодного крокодила.— Может быть, — сказал я. — У кого в Санкт-Петербурге можно проконсультироваться по личности Троцкого?— У Елены Петровны Кондаковой из музея политического сыска, — отчеканила Соболина.Скрипка повернулся и пошел в глубь коридора.
***
В тот день музей политического сыска для посетителей был закрыт. В залах царила тишина… Впрочем, здесь, наверно, никогда не бывает шумно. Елена Петровна Кондакова встретила меня в фойе.У нее были внимательные ироничные глаза. Очень опасные глаза.— Итак, Андрей Викторович, — сказала она после взаимных любезностей, — чем я могу вам помочь?Не знаю, показалось мне или в словах Кондаковой действительно был скрытый подтекст: что же это тебя, криминального писаку, привело сюда? Здесь дешевкой не торгуют.— Елена Петровна, — ответил я, — мне рекомендовали вас как специалиста по Троцкому.Она улыбнулась и сказала:— Напрасно. Когда-то я действительно была увлечена изучением наследия Льва Давидовича Троцкого, но специалистом себя назвать не могу. А что конкретно вас интересует?— В вашем музее есть тексты, исполненные Троцким?— В Санкт-Петербурге нет ни одного автографа Троцкого.— Вот так?— Именно так. Найти подлинный автограф Троцкого — невероятная удача для любого исследователя. Выезжая из страны в двадцать девятом году, Лев Давидович вывез весь свой архив. Это чудо, что Сталин позволил ему такое… Впрочем, шел, я напомню, двадцать девятый год.Спустя всего три-четыре года это было бы уже невозможно. Потом, уже в Мексике, Троцкий остался без средств к существованию и вынужден был продать свой архив Гарвардскому университету.— Неужели все документы Троцкого попали в Гарвард?— Нет, конечно. За время своей политической деятельности он написал тысячи писем, записок, статей. Он был невероятно работоспособным человеком. По всему миру разбросаны сотни документов с его автографом.— И тем не менее в России документов не сохранилось?— В этом, Андрей Викторович, нет ничего удивительного… Когда Сталин развернул масштабнейшую антитроцкистскую кампанию, хранить письма Троцкого стало опасно. Те, кто имел хотя бы клочок бумаги с подписью врага народа, сам становился врагом народа. Люди избавлялись от любого материального доказательства связи с Троцким. Впрочем, это не спасало. Тысячи большевиков были репрессированы только за то, что работали с ним…— М-да… Но ведь не могли же быть уничтожены ВСЕ документы? Так не бывает, Елена Петровна.Елена Петровна улыбнулась:— Конечно… Всегда что-то остается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
***
М— да… Неужели действительно письмо Троцкого?На обратной стороне листка, в углу стоял фиолетовый штамп. Собственно, сам угол был оторван и сохранился только фрагмент печати:Архивный от…НК…Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы восстановить недостающий текст:«Архивный отдел НКВД…» М-да, если документ подлинный, то это настоящая сенсация, рядом с которой «клад Косинской» — ничто.С утра я первым делом заскочил в информационно-аналитический отдел, хотел потолковать с Агеевой. Как-никак Агеева все-таки филолог, несколько лет работала в библиотеке АН, заведовала отделом редкой книги. Может, подскажет, каким образом быстро разобраться с авторством.Но нашей драгоценной Марины Борисовны на месте еще, разумеется, не было.К работе Марина Борисовна относится с душой, но рабочий график устанавливает сама. Все мои попытки повлиять на нее серьезного успеха не имели.В коридоре Скрипка что-то азартно втолковывал Ане Соболиной. Аня кивала, слушая бурный Скрипкин поток, но, кажется, совсем Скрипку не слышала…— Анна, — вмешался я, — где, интересно, Марина Борисовна?— Она… э-э… чуть-чуть опаздывает.А Скрипка сказал:— Я знал одну даму, которая постоянно всюду опаздывала. В связи с этим у нее была масса неприятностей. Ее увольняли со службы, ее бросил муж…— Леша! — перебил я, но Скрипка сказал:— Извини, Шеф, но дай дорассказать.Короче, у этой дамы была масса неприятностей. А однажды она опоздала на самолет.— И что?— В общем-то ничего. Но тот самолет разбился.— Очень поучительная история, — сказал я.Скрипка улыбнулся, а Соболина посмотрела на него с тревогой. Потом обернулась ко мне:— Ты что-то хотел, Андрей?— Я хотел бы видеть сотрудников на рабочих местах. Тем более, если сотрудник — начальник отдела. Вы согласны, Анна Владимировна?— Э-э… может быть, я могу тебе помочь, Андрей?Скрипка улыбнулся улыбкой голодного крокодила.— Может быть, — сказал я. — У кого в Санкт-Петербурге можно проконсультироваться по личности Троцкого?— У Елены Петровны Кондаковой из музея политического сыска, — отчеканила Соболина.Скрипка повернулся и пошел в глубь коридора.
***
В тот день музей политического сыска для посетителей был закрыт. В залах царила тишина… Впрочем, здесь, наверно, никогда не бывает шумно. Елена Петровна Кондакова встретила меня в фойе.У нее были внимательные ироничные глаза. Очень опасные глаза.— Итак, Андрей Викторович, — сказала она после взаимных любезностей, — чем я могу вам помочь?Не знаю, показалось мне или в словах Кондаковой действительно был скрытый подтекст: что же это тебя, криминального писаку, привело сюда? Здесь дешевкой не торгуют.— Елена Петровна, — ответил я, — мне рекомендовали вас как специалиста по Троцкому.Она улыбнулась и сказала:— Напрасно. Когда-то я действительно была увлечена изучением наследия Льва Давидовича Троцкого, но специалистом себя назвать не могу. А что конкретно вас интересует?— В вашем музее есть тексты, исполненные Троцким?— В Санкт-Петербурге нет ни одного автографа Троцкого.— Вот так?— Именно так. Найти подлинный автограф Троцкого — невероятная удача для любого исследователя. Выезжая из страны в двадцать девятом году, Лев Давидович вывез весь свой архив. Это чудо, что Сталин позволил ему такое… Впрочем, шел, я напомню, двадцать девятый год.Спустя всего три-четыре года это было бы уже невозможно. Потом, уже в Мексике, Троцкий остался без средств к существованию и вынужден был продать свой архив Гарвардскому университету.— Неужели все документы Троцкого попали в Гарвард?— Нет, конечно. За время своей политической деятельности он написал тысячи писем, записок, статей. Он был невероятно работоспособным человеком. По всему миру разбросаны сотни документов с его автографом.— И тем не менее в России документов не сохранилось?— В этом, Андрей Викторович, нет ничего удивительного… Когда Сталин развернул масштабнейшую антитроцкистскую кампанию, хранить письма Троцкого стало опасно. Те, кто имел хотя бы клочок бумаги с подписью врага народа, сам становился врагом народа. Люди избавлялись от любого материального доказательства связи с Троцким. Впрочем, это не спасало. Тысячи большевиков были репрессированы только за то, что работали с ним…— М-да… Но ведь не могли же быть уничтожены ВСЕ документы? Так не бывает, Елена Петровна.Елена Петровна улыбнулась:— Конечно… Всегда что-то остается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11