зарянок, зябликов, крапивников, пеночек… Высоко над головами проплыл косяк аистов, возвращавшихся к родным гнездам.
Дахилис шла молча, снова помрачнев. Что же ее так тревожит? Вышли к стене. Густой плющ не мешал солнечным лучам нагревать песчаник, и от камня уже дышало теплом. Грациллоний раскинул плащ на сырой каменной скамье, и они присели под стеной. Широкая мужская ладонь накрыла стиснутый кулачок Дахилис.
— Рассказывай, — попросил Грациллоний.
Дахилис говорила с трудом, уставившись прямо перед собой невидящим взглядом:
— Мой господин, мой любимый, я больше не могу. Обещай мне, что позволишь… позволишь мне вернуться к себе.
— Как! — огорченно воскликнул он. — Мне казалось, ты счастлива…
— Так и есть. Мне никогда не было так хорошо. Но это неправильно… нечестно, что король только со мной. Уже пять дней. Шесть ночей.
Он отозвался сквозь зубы:
— Что ж, верно. Я полагаю, нам следовало бы…
— Мы должны! Ты — король! А они… они мои Сестры по Таинствам. В каждой из нас — Белисама. О, не гневи Ее. Мне страшно за тебя.
— Я непременно окажу им должное уважение, — принужденно выговорил Грациллоний.
Юная жена обернулась к нему. На ее ресницах блестели слезы.
— Этого мало, ты должен полюбить их, — умоляла она. — Постарайся, хотя бы ради меня. Потом ты поймешь. Они — мои Сестры. Они терпели меня ребенком-непоседой, они были нежны и терпеливы, когда у меня не хватало усердия к учению. Старшие из них заменяли мне мать, а младшие были любящими старшими сестрами. Когда пал мой отец Хоэль, они утешали меня в моем горе. Когда умерла моя мать, они сделали для меня еще больше, потому что в ту самую ночь на меня сошел Знак, и… и они поддержали меня, помогли сохранить душу, когда Колконор… они научили меня, как вынести это. И наконец, это они, они своим искусством и бесстрашием призвали тебя. Я только помогала. Почему же мне одной досталась твоя любовь? Это несправедливо!
Дахилис, всхлипывая, прижалась к его груди. Он гладил ее по голове, бормотал что-то ласковое и наконец прошептал:
— Да, верно. Пусть будет, как ты хочешь. И ты права, мне самому следовало бы понять. Единственное, что меня оправдывает — я был слишком занят делами мужчин, чтобы думать о ком-то, кроме тебя, моя Дахилис.
Она сглотнула, овладела собой и села прямо. Грациллоний целовал ее щеки и губы, коснулся мягкой кожи под ухом и замер, впивая теплый запах ее волос.
— Благодарю т-тебя, — прошептала Дахилис. — Ты всегда так добр.
— Разве можно быть иным с тобой? И ты убедила меня. Сможешь объяснить… остальным, что я не желал… оскорбить их?
Дахилис кивнула.
— Я обойду всех сегодня же, ведь завтра начинается мое Бдение.
— Что это? — заинтересовался Грациллоний.
— Как, ты не знаешь? А я-то думала, что мой просвещенный повелитель… Ну да ладно. Сен — священный остров, и хотя бы одна из галликен должна пребывать там всегда, кроме нескольких особых дней, когда все мы нужны здесь. Например, во время собраний Совета, коронаций, венчаний. Ну и еще Бдения прерываются во время войны, ради безопасности, хотя едва ли даже самые дикие пираты осмелятся… Мы остаемся там по очереди, на день и ночь. Команда перевозчиков составлена из моряков, заслуживших особую честь. Они сменяются через месяц.
Грациллоний не решился спросить, что делают высшие жрицы на острове. Таинства наверняка запретны для мужчин. Он с новым интересом взглянул в юное личико.
— В тебе скрыты глубины, о которых я и не подозревал, мое чудо.
Дахилис тряхнула блестящими прядями волос.
— Нет-нет, я совсем мелкая, честно.
— Ты несправедлива к себе.
— Я говорю правду. Смерти четырех старших королев не коснулись меня, мне только было грустно и не хватало их. Лишь когда умер отец, я поняла, что такое горе.
— Он, конечно, обожал тебя.
У Дахилис задрожали губы.
— Он меня совсем избаловал, это верно. Ты так похож на Хоэля, каким я его помню, Гра… Грациллоний? — ее знания латыни едва хватало, чтобы не перепутать слоги его имени. И Грациллоний предпочитал переходить на исанский, говоря с ней. Он уверял себя, что нужно пользоваться каждым случаем поупражняться.
— Даже потом, когда я перестала оплакивать его вслух, — продолжала Дахилис, — я не приобрела мудрости. Я мечтала отбыть свой срок служения весталкой и выйти замуж за милого юношу, которого сама себе выдумала. — Ее улыбка поблекла. — Но мать умерла, и появился знак, и… — она снова уставилась в пустоту, сжав кулачки.
— Должно быть, это было ужасно, — сказал он. Дахилис понемногу расслабилась.
— Сперва. Но Сестры заботились обо мне. Особенно Бодилис. Она мне настоящая сестра, ты ведь знаешь. Она тоже дочь Тамбилис, хотя ее отцом был Вулфгар. Но и остальные утешали меня и учили. С Колконором… это редко бывало долго. Кончив, он выгонял меня или засыпал и храпел всю ночь. Тогда утром я могла уйти домой. А пока он меня использовал — как бы унизительно или мучительно это ни было, — я могла уйти. Я посылала свой дух назад, в прошлое, или вперед, ко временам, когда все снова станет хорошо. Меня научила этому Форсквилис. А в дни, когда он оставлял меня в покое, я жила, как хотела.
— Скажи мне, — попросил Грациллоний, желая отвлечь ее от тяжелых воспоминаний, — почему тебя назвали Дахилис? Я знаю, что мать называла тебя Истар. Как вновь избранные галликены получают свои новые имена?
— От названий мест. Они несут благословение духа-покровителя. Мое имя означает «Дахейская». Дахей — это источник в восточных холмах. Там живет нимфа Ахе. Я выбрала его, потому что он, прохладный и бурливый, скрывается в тени деревьев. Когда я была маленькой, и мать или Бодилис брали меня с собой на прогулку в те места (там очень красиво), я, пока они медитировали, отыскивала источник, дарила Ахе венок и просила послать мне счастливые сны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135