Их встретили семь женщин — младших жриц и весталок, в простых бело-голубых одеяниях. Девушки зашушукались, узнав короля. Старая жрица с достоинством произнесла слова приветствия. Услышав просьбу Дахилис, она улыбнулась и положила морщинистую руку на плечо гостьи.
— Воистину, ты получишь благословение, дитя, — как только отдохнешь с дороги, — она перевела взгляд на Грациллония. — Мужчины не допускаются к этому обряду. Не могли бы вы найти себе занятие на час-другой? Можете сами отвести коней в дом стражи: в такую погоду прогулка доставит вам удовольствие, а стражи рады будут поболтать. Позже вы сможете разделить с нами ужин и переночевать. Да, вы можете оставаться здесь сколько пожелаете.
— Благодарю за приглашение, — склонился перед ней Грациллоний. — Утром я должен вернуться в Ис, но до тех пор мы с радостью воспользуемся гостеприимством богини.
— Проводи их, Сэсай, — распорядилась жрица и, взяв Дахилис за локоть, увела ее в здание.
К оставшимся робко приблизилась девушка лет шестнадцати-семнадцати на вид, молча кивнула и пошла вниз по лестнице. Грациллоний вспомнил, что видел ее в храме Белисамы, когда приходил просить галликен о буре. Девушка была высока, с тяжелыми бедрами и лодыжками. На маленькой голове топорщились темные волосы; тонкие губы, тяжелый подбородок и длинный нос не красили ее лицо. Когда Грациллоний поравнялся с ней, весталка покраснела и потупилась.
Солдаты шли следом, ведя лошадей по лесной тропинке, уводившей за Нимфеум. Молчание стало напряженным. Грациллоний решил завязать дружелюбную беседу.
— Тебя зовут Сэсай?
— Да, повелитель, — пробормотала девушка, не поднимая глаз.
— А твоя мать?
— Морванилис. Она умерла.
Грациллоний мысленно выругал себя. Должен был догадаться. Ведь со всеми дочерьми своих жен успел познакомиться! Он с трудом припомнил: Морванилис — родная сестра Фенналис, обе они дочери Охталис от Куллоха. А девушка, судя по ее возрасту…
— Твой отец — Хоэль?
— Да, повелитель.
Снова напряженное молчание. Грациллоний задумался, о чем же с ней поговорить, и наконец выдавил:
— Ты счастлива?
— Да, повелитель, — монотонно повторила она.
— Я имел в виду, собираешься ли ты и дальше служить богине после того, как тебе исполнится восемнадцать?
— Не знаю, повелитель.
Грациллоний вздохнул и сдался. Бедняжка, должно быть, не только некрасива, но и туповата. Вряд ли ей удастся подыскать себе мужа, да и прожить одна не сумеет. Только и остается, что обет младшей жрицы — Белисама о ней позаботится.
До дома стражи оказалось недалеко. Здесь, на случай тревоги, были размещены двенадцать солдат морской пехоты — хотя до сих пор ни один дикарь не осмеливался посягнуть на святость этих мест. Стражи в самом деле обрадовались компании и выставили кувшин меда. Грациллоний встретил здесь знакомых, которые уже успели убедиться, что новый король — славный малый и хороший товарищ. Римляне с исанцами надолго засиделись за выпивкой, так что в конце концов Грациллоний оставил их, а сам поспешил обратно.
Дахилис выбежала навстречу и, забыв о королевском достоинстве, бросилась ему на шею.
— О, любимый, все так чудесно, и предзнаменования… предзнаменования! Ей не будет равных — твоей дочери! — Привстав на цыпочки, она дотянулась губами до его губ.
…Он разделил со служительницами богини простую, но вкусную вечернюю трапезу. Пришли Верика и Маклавий, после молитвы завязался оживленный разговор. Кинан не ужинал и прошел прямо в отведенную гостям комнату.
На закате трое солдат выехали из долины. Главная жрица дала позволение принести молитвы Митре — но не на священной земле. Они отыскали поляну, освещенную последними лучами солнца. На обратном пути богобоязненный Грациллоний развеселился настолько, что решился пошутить: «Не проспите, ребята!»
Дахилис снова ждала его перед храмом.
— Погуляем перед сном? — предложила она. Рука об руку они прошли сквозь сумерки, увидели первые звезды. Нимфы не показывались, но ему было довольно той, что шла рядом.
Вернувшись в свои покои, она сбросила одежду и потянулась к нему. Пламя светильника бросало розовый отблеск на ее щеки и плечи, освещало драгоценный сосуд — ее живот. Все остальное скрывалось в нежной тени. Дахилис улыбнулась.
— Ну что ты стоишь? Разве не видишь, как я хочу тебя?
— А… можно?… здесь?
— Ты потрясающий дурачок! — звонко расхохоталась она. — Где же еще заниматься любовью, как не здесь?
Всю ночь ему казалось, будто над ними стоит Белисама.

III
Грациллоний велел своим снам разбудить его до рассвета, и они исполнили приказание. За окнами стояла серая мгла, в комнату лились сырая прохлада и тишина. Он с трудом различил на подушке головку Дахилис с разметавшимися прядями волос. Она спала, свернувшись под одеялом, как ребенок. Какие у нее длинные ресницы! Он тихонько поднялся, но кожаная обшивка матраса заскрипела, и ресницы ее сразу затрепетали. Грациллоний наклонился и поцеловал жену.
— Т-с-с… — шепнул он. — Я ухожу встретить солнце молитвой и, может, задержусь немного в лесу. Спи, — он промолчал о предстоявшем, чтобы не огорчать ее лишним напоминанием о разделявшей их вере. Волнение может повредить нерожденному ребенку. Дахилис улыбнулась и снова закрыла глаза.
Грациллоний достал чистую одежду, застегнул сандалии и прихватил все необходимое. На цыпочках вышел из комнаты и на ощупь пробрался к задней двери. Жрицы и весталки еще спали — их моления совершались в полуденный час, в полночь в ночи полнолуния и на восходе Венеры. Мужчины ждали его снаружи. Под военными плащами у всех виднелись белые туники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135