Или можно так, по старой дружбе? — Капитан! Не советую нарываться на неприятности.
— Да пошел ты… Правы были люди, окрестив тебя Хмурым козлом. Теперь вижу, правы.
— Вы готовы ответить за свои слова?
— Хоть сейчас! Что, прямо тут морду твою высокомерную набить? Как однажды в твоей каптерке, помнишь?
Правда, здесь подчиненные, отойдем куда?
— Бережной! Я не намерен больше терпеть ваши оскорбления. В 20.00 быть у командира части в готовности дать объяснения своему недостойному поведению. И не опаздывать, капитан!
Крамаренко, резко развернувшись и чуть ли не печатая шаг, пошел в сторону штаба.
— Тьфу, — сплюнул Владимир, — и что за чмо? Неужели нельзя по-человечески? Мол, не желаю видеть в тебе равного. Субординация есть субординация, но не так же по-хамски высокомерно пользоваться ею? Да, хорошо начинается служба здесь, ничего не скажешь!
Он продолжил путь в парк, где объявил взводным, что общее построение роты, намеченное ранее после ужина, переносится на завтра. После чего продолжил осмотр техники, которая была подготовлена к проверке и стояла перед боксами, на линии боевой готовности.
Бережной медленно обходил строй машин, но какая сейчас может быть, к черту, приемопередача? Крамаренко отбил всю охоту что-либо делать. Пройдя первый взвод, Володя приказал загнать технику в боксы, а командирам взводов самостоятельно составить акты технического состояния и укомплектованности закрепленной за ними техники. Сам же ушел в подразделение, принимать вместе с прапорщиком Дудашевым штатное оружие.
Казбек сразу заметил состояние капитана, спросил:
— Что-то не так, командир?
— С чего ты взял?
— Вид у вас мрачный.
— Это личное.
— Понятно! Видел, как вы мило с начальником штаба на плацу беседовали.
— Я перед ним, видите ли, стелиться должен! Не дождется!
— Он начальник.
На что Бережной резонно заметил:
— Но не обязательно при этом быть еще и заносчивым дураком!
— Хорошо, что вы это донимаете, капитан. На ковер вызвали?
— В 20.00.
— К Крамаренко?
— К командиру.
— Это полегче. Хотя и крут подполковник Буланов, но с понятием. Напрасно не наедет. Справедливый человек и не по годам мудрый.
— Спасибо, успокоил! Давай вскрывай ружейную комнату, будем оружие считать.
— Минуту, товарищ капитан!
Ровно в 20.00 капитан Бережной открыл дверь командирского кабинета.
— Разрешите, товарищ подполковник?
— Входи! — голос командира был официально-строгий.
Значит, ничего хорошего предстоящий разговор ему, Бережному, не сулит. Да, впрочем, на что иное мог он рассчитывать? По всем армейским законам майор Крамаренко абсолютно прав!
— Проходите, что застряли на входе? Присаживайтесь, — командир указал на стул в торце стола заседаний, напротив себя. Рядом с ним, по бокам, сидели начальник штаба и заместитель по воспитательной работе майор Варфоломеев.
Начал, как и положено, командир:
— Передо мной, товарищ капитан, рапорт начальника штаба, которого еще совсем недавно я вам в пример ставил и советовал равняться на него. Посмотрим, как вы восприняли мои советы. В рапорте подробно указывается о вашем недопустимом поведении в отношении старшего офицера и прямого начальника. Оскорбления, угрозы. Так вы поняли мои напутственные слова? С точностью до наоборот? Неплохо вы начинаете службу на новом месте. В чем дело, капитан?
Бережной встал.
— Во-первых, товарищ подполковник, я должен признать, что все изложенное в рапорте правда.
— В этом я не сомневаюсь, — ответил командир.
— Хоть Крамаренко и ранее был… Не буду продолжать, но на подлость по-крупному он не способен, так что правдивость его рапорта я признаю. Во-вторых, это не означает, что я собираюсь перед ним извиняться. Хочу напомнить, что в армии я не первый, а седьмой год, столько же, сколько и Крамаренко. Учитывая то, что мы когда-то учились вместе, я решил, что смогу поговорить с ним как с человеком, а не с солдафоном. Но майор встал в позу и начал учить меня жизни. А я в подобных нравоучениях не нуждаюсь. Уж с его стороны точно! Если начальник штаба решил дистанциироваться от подчиненных, ради бога, но пусть, в свою очередь, соблюдает правила офицерского этикета. А то он, видите ли, занятия со мной по строевой подготовке решил провести на глазах у подчиненных. Лучшего ничего не придумал. Какой офицер стерпит подобное к нему обращение? Вот и я, естественно, не сдержался и высказал все, что думаю о нем. Хотя нет! Высказал я гораздо меньше, чем следовало бы. Так что в содеянном ни капли не раскаиваюсь.
Командир батальона спросил:
— Что будет в-третьих? Мы дослушаем вас до конца, капитан, — сказал командир.
— В-третьих, хочу сказать, что прибыл сюда служить, а не гнуться перед кем-либо. Это прошу отметить и запомнить. Можете принять любое решение, но другим я не стану. Я все сказал, товарищ подполковник, разрешите сесть?
— Садись! Майор Крамаренко, вам слово!
— Есть! Я, в свою очередь, тоже хочу объяснить, почему повел себя так в отношении капитана Бережного.
Командир откинулся в кресле:
— Говорите, мы вас внимательно слушаем.
— Все дело в том, что я считаю капитана Бережного человеком временным в части, которому, по большому счету, наплевать на состояние дел в подразделении.
Комбат удивился:
— С чего вы это взяли?
— Это мое личное мнение, — ответил начальник штаба, — я не знаю, с какой целью его перевели к нам, но сомневаюсь, что служить. В одной части он уже прокололся. И Бережного суют к нам, думаю, чтобы попросту отделаться от нарушителя дисциплины. Отсюда его поведение, отрицающее элементарную субординацию.
— Крамаренко! — попытался возмутиться Владимир, но командир усадил его на место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118