– И как же, скажите на милость, я могу сделать это, будучи запертым в глуши? – спросил он раздраженно. – Но когда я снова окажусь в каком-либо месте, хотя бы отдаленно напоминающем цивилизацию, это будет совсем другое дело!
– Я в этом уверена. Нужно немного потерпеть…
– Потерпеть! Вздор, мадам! Я провел бессонную ночь, размышляя об этом, – ответил он медленно. – Бесполезно. Эта жизнь не для меня. Быть все время с этими людьми – такими грубыми, такими жестокими – совсем не то, к чему я привык. Черт возьми, они еще более дикие, чем индейцы! А ваш муж! Каждый раз, когда он на меня смотрит, я боюсь, что он вот-вот ударит меня.
Беренис улыбнулась, увидев его удрученное лицо:
– Ты давал ему достаточно поводов к этому. По-моему, наоборот, он ведет себя поразительно сдержанно и терпеливо. Он бы мог заковать тебя в кандалы за побег…
Перегрин нахмурился и сел, зажав руки между колен. Грязные кружевные манжеты наполовину скрывали его запястья.
– Я думал, Дэмиан – мой друг, но теперь он на стороне графа. О, ему все это очень нравится! Он чувствует себя, как рыба в воде. Ты тоже, Беренис, – его взгляд был полон упрека. – Ты стала избегать меня.
Когда-то этот печальный мальчишеский взгляд заставлял сердце Беренис трепетать – но не теперь. Желая утешить Перегрина, она накрыла его ладонь своею:
– Себастьяну не нравится наша дружба… Он отдернул руку, словно ужаленный:
– Значит, ты должна поступать так, как приказывает твой муж? Но это же отвратительно! Никогда бы не поверил, что услышу такое признание от своенравной леди Беренис! Ты становишься смиренной и послушной, как жена священника.
Это рассердило Беренис: разумеется, ни одной женщине с характером не понравится, если люди будут считать, что она целиком и полностью покорилась мужу.
– Если уж на то пошло, то это потому, что я так хочу! – сказала она резко. – Я многое узнала с тех пор, как мы приехали сюда. Так много, что не представляю, с чего начать. Теперь я уже не могу вернуться к прежней жизни.
– Полагаю, он и не позволит тебе этого! Не удивлюсь, если он поднимет на тебя руку! А может, тебе это нравится? В этом секрет его успеха у женщин? Он ведет себя в постели, как животное? Мне говорили, что некоторых женщин жестокость мужчины, наоборот, возбуждает. – Перегрина жгла обида, и он становился язвительным. Из-за одиночества и тоски он чувствовал себя здесь как рыба, выброшенная из воды.
– Пожалуйста, не надо! – Беренис искренне жалела его и хотела хоть немного облегчить его страдания. – Прежде ты не был таким недобрым. Я нашла любовь, Перегрин. То чувство, которое ты так чудесно воспевал в своих стихах…
– Любовь? Ты любишь его? – Перегрин тупо уставился на нее, отмечая про себя, что она еще никогда не была так хороша, как сейчас – даже несмотря на то, что ее платье было непритязательно, волосы не убраны, а на лице не было следа краски или пудры.
– Не смейся надо мной. Это правда, и я благодарю Бога за это.
Перегрин скривился:
– А он? Он отвечает тебе взаимностью? – Перегрин отдал бы все, чтобы вот так же она говорила сейчас о нем. Он хотел ее, более того: он осознал слишком поздно, что она значит для него больше всего на свете – на земле, в раю или аду.
– Я не знаю, что он чувствует, – Беренис говорила тихо, словно обращаясь не к Перегрину, а к самой себе. – Ведь я сделала много такого, за что он вправе ненавидеть меня. Я хочу только молить Бога, чтобы со временем завоевать его уважение. Это такая великая ценность – любовь, и никогда не бывает в проигрыше тот, кто отдает больше, чем получает.
– Очень глубокомысленно, моя дорогая! – он криво усмехнулся, и искра былого очарования на миг осветила его лицо. – Итак я вижу, что должен признать свое поражение. Твой муж победил. Но как же это скучно и старомодно – влюбиться в мужчину, за которым ты замужем.
– Значит, мы можем остаться друзьями? – Казалось, ее лицо светилось каким-то внутренним светом.
Перегрин не мог не ответить на этот призыв.
– Я всегда к твоим услугам, Беренис, что бы ни случилось, – сказал он искренне. – Я грешник и недостоин тебя, но ты всегда можешь на меня рассчитывать. Как бы там ни было, я постараюсь уехать, как только смогу. Нужно добраться до Джорджтауна и навестить тетку. Мой кошелек ужасающе худ, а образ жизни джентльмена требует соответствующих расходов, чтобы соблюдать приличия. По я никогда тебя не забуду, и когда бы тебе ни понадобилась моя помощь, только позови. – Он взял ее руку и поднес к своим губам, на мгновение вновь став благородным рыцарем из своих стихов, носящим па копье цвета своей дамы и клянущимся защищать ее до конца жизни.
Вскоре Беренис с тяжелым сердцем оставила его. Было грустно видеть Перегрина, устало дремлющего в кресле. «Да, – думала она. – Здесь он явно чувствует себя чужим и одиноким. Ему нужны изящество, элегантность и комфорт, кофейни, магазины, клубы, светские развлечения и общество легкомысленных приятелей». Когда-то и она была убеждена, что это единственно достойный образ жизни, но теперь он предстал перед ней в истинном свете – как пустое, легкомысленное существование.
Счастье и покой царили в душе Беренис, когда она принималась за ту несложную, но необходимую домашнюю работу, на которой держится дом и занимаясь которой она могла выразить свою любовь к Себастьяну. Приготовить завтрак, убедиться, что у него есть смена чистого белья и запас сигар под рукой – в былые времена обо всем бы заботились слуги. Но сейчас Беренис сама с радостью выполняла эти обязанности жены, желая жить его жизнью, слиться воедино, стать для него такой же необходимой, как воздух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126