Так оно и оказалось. Волков подвел Леньку к чернобородому и сказал:
- Папа, разреши представить тебе. Мой товарищ, о котором я тебе говорил...
- А-а! Да, да, - веселым басом проговорил Волков-отец, показывая необыкновенно белые, ослепительные зубы и протягивая Леньке руку. Приятно... Садитесь, юноша. Милости просим. Водку пьете?
Ленька понял, что хозяин шутит, сделал понимающую улыбку и, поклонившись гостям, сел рядом с Волковым-сыном.
- Представь, папа, - сказал Волков-сын, к удивлению Леньки, тоже засовывая за воротник крахмальную салфетку. - Когда мы ехали домой, нас на Пиколовом мосту какие-то хамки забросали камнями.
- Вовик, - остановила его мать. - Откуда эти выражения?! "Хамки"!..
- Виноват, Елена Павловна, - бархатным голосом перебил ее какой-то бритый человек в полувоенном френче, лицо которого показалось Леньке знакомым: портрет его он видел недавно в газете. - Не те времена, голубушка, чтобы обращать внимание на этакие тонкости. Пора называть вещи своими именами.
- И детям тоже?
- Увы, и детям тоже.
- Вовик, милый, ты не ушибся?
- Мы ускакали, - сказал Вовик.
За столом продолжался разговор, прерванный появлением мальчиков.
- Боже мой! Надвигается какой-то ужас.
- Ничего, ничего, Елена Павловна. Есть еще порох в пороховницах. Не с такими справлялись.
- В Учредительное они не пролезут во всяком случае. Будьте уверены. Задавим.
- Скажите, это правда, что генералы Корнилов и Деникин освобождены из-под ареста?
- Истинная правда, о которой не следует говорить громко.
- Вчера в Пассаже на моих глазах опять сорвали погоны с какого-то офицера...
- Пришьет. Невелика беда. Была бы голова на плечах.
- Папа, я тебе говорил, что Лешин отец был офицером?
- Говорил, Вовочка. Помню. Приятно... В каком же чине был ваш... гм... гм... родитель?
Ленька подумал, что на такое общество меньше чем полковником не угодишь. Но покраснел, кашлянул и сказал правду:
- Хогунжий.
Ему показалось, что гости и хозяева переглянулись насмешливо.
- Н-да. Это что же выходит - корнет или вроде этого? Значит, вы казак?
- Да, - гордо ответил Ленька. Он покосился на Волкова и увидел, что щеки того залились румянцем.
"Это он за меня стыдится", - понял Ленька.
Без всякого аппетита он ел горячую янтарную уху с рассыпчатыми слоеными пирожками. Пирожки застревали в горле, а мадам Волкова накладывала ему на тарелку все новые и новые порции и, улыбаясь, приговаривала:
- Кушайте, голубчик, кушайте...
На другом конце стола кто-то жиденьким голосом говорил:
- Не будем забывать, господа, что судьба России, а следовательно, и всех нас, решается в Учредительном собрании. Именно поэтому всеми силами, правдами и неправдами необходимо добиваться большинства...
- К сожалению, Оскар Осипович, правдами многого не добьешься, показывая ослепительные зубы, весело пробасил Волков-отец. - Неправдами оно как-то сподручнее, как выражаются у нас на работах десятники.
- Миша, расскажи про Пелагею, - перебила его жена.
- А-а, да!.. Пелагея! Это, имею честь доложить, наша оберкухмистерша, кухарка. Третьего дня я спрашиваю у этой особы: "Пелагеюшка, матушка, вы за кого, собственно, имеете намерение голосовать на предстоящих выборах?" А она: "Мне, - говорит, - Михаил Васильевич, все равно, за кого... Мне бы только чтобы телятина на рынке подешевше стала". - "Ах, так? - я говорю. Великолепно! В таком случае вам, почтеннейшая, следует голосовать за "Партию народной свободы". Не забудьте - избирательный список номер два".
За столом дружно захохотали.
- Вот это называется агитация! Чудесно! Правильно! Так и надо.
Ленька положил ложку, кашлянул и вдруг неожиданно для самого себя громко сказал:
- Ей бы надо за большевиков голосовать.
За столом сразу стало тихо. Все переглядывались и с удивлением смотрели на мальчика. Особенно страшно и даже зловеще, как показалось Леньке, смотрел на него бородатый Волков-отец.
- Почему-с? - тихо спросил он, подняв над тарелкой вилку.
- Потому, - смутился Ленька. - Потому что это их партия... рабочая...
Вокруг зашумели. Кто-то засмеялся. Кто-то неодобрительно крякнул.
- Позвольте, позвольте, - сказал хозяин, строго рассматривая Леньку. Собственно говоря... я не совсем понимаю... Вы с кем живете, юноша?
- Я... с мамой, - пробормотал Ленька.
- Вот как? А кто ваша мама?
- Она учительница музыки.
- Тэк-с.
Волков-отец посмотрел на Волкова-сына.
- А вы знаете, молодой человек, кто такие большевики?
- Нет, - краснея, ответил Ленька.
- Не знаете? Так знайте!
И, постукивая вилкой по краешку тарелки, хозяин строгим учительским голосом заговорил, обращаясь к одному Леньке:
- Большевики, милостивый государь, это тевтонские наемники, шпионы, заброшенные в наш тыл неприятельским штабом. За немецкие деньги эти бунтовщики сеют смуту в нашем отечестве, призывают рабочих к забастовкам, солдат к неповиновению. Это враги, которых надо ловить и расстреливать на месте без суда и следствия.
Ленька побледнел. Он вдруг вспомнил Стешу, ее сундучок в "темненькой", большевистский плакат, фотографию усатого человека в черном пальто...
Что же это? Неужели это правда? Неужели их горничная - тоже германская шпионка? От одной этой мысли куриная кость встала у него поперек горла.
Он уже не слушал больше Волкова-отца. Он думал о Стеше.
Как ему раньше не пришла в голову эта страшная догадка?! Ведь он столько раз читал в газетах о шпионах, он помнит, что в некоторых газетах называли шпионами большевиков. Почему же он не подумал до сих пор о Стеше?! Ведь горничная сама призналась, что она за большевиков...
Он с трудом досидел до конца обеда и решительно заявил, что должен идти домой.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17