! Я серьёзно говорю: отвернитесь от Хрена, не плачьте, но и не смейтесь над людской бедой!
Не успел Жёлудь договорить это, как тут же все жители города заревели в три ручья.
- Что вы плачете, что ревёте? - едва удерживал раздражение Жёлудь. Вспомните, каким весёлым был староста Арбуз!
И снова горожане все, как один, залились смехом. Но тут старый Хрен опомнился и стал кричать:
- Взять этих подстрекателей! В тюрьму их!
- Не смотрите на него, а то снова будете плакать, - призывал Жёлудь.
- Смотрите на меня! - приказывал Хрен.
- Гоните его взашей!-взывал Жёлудь.
И так всё время: то хи-хи-хи, то ой-ой-ой, то ха-ха-ха, то у-гу-гу.
Жёлудь никак не мог договориться. Едва горожане отвернутся от Хрена, тут же хватаются за животы от смеха; только посмотрят на своего главного слезови-ка, тут же начинают плакать. Они ворочали головами туда-сюда, пока не вывихнули себе шеи.
А Редис пытался одновременно и смеяться, и плакать, и зеленеть от злости, как Хрен. От чрезмерных стараний лицо у него перекосилось, из одного глаза струились слезы, а другой блестел и смеялся, рот свело судорогой, и язык был прикушен.
Видя это, одни смеялись, другие плакали, а третьи от злости скрипели зубами. Поднялся такой гвалт, что хоть уши затыкай.
Насмотревшись на них, Жёлудь махнул рукой, и друзья пошли к своим коням.
Они сели в сёдла и стрелой помчались по гладкому солончаку, ни разу даже не обернувшись. Горошек, правда, хотел ещё что-то спросить у Жёлудя, но тот лишь тяжко вздохнул и сказал:
- Эх, братец, ни слезами, ни смехом дураков не вылечишь.
ГОРОД ЗАДРАННЫХ НОСОВ
Целых полдня друзья без отдыха гнали коней, пока не уткнулись в какую-то высокую стену. Жёлудь направил кузнечика вдоль этой стены, Горошек поскакал сзади. Вскоре приятели подъехали к странным воротам. Сверху они были утыканы колючками шиповника, среди этих колючек торчали сосновые иглы, а между этими иглами выглядывали ещё шипы репейника. Ни перелезть, ни перепрыгнуть наткнёшься.
На воротах висела надпись:
ВЕЛИКОЕ Я
- Что бы это могло означать? - удивился Горошек.
- Видно, так чудно называется этот город,- ответил Жёлудь.
Спрятавшись в кустах, друзья наблюдали, как через каждые полчаса со страшным скрипом открывались ворота и вооружённые мыши загоняли в них огромные толпы ячменя, овса, пшеницы и других свободных жителей.
Подкравшись поближе, они увидели, что низ ворот совсем разрушен - камни вывалились, и все, кому не лень, лазают сквозь огромные щели, хотя в воротах несут стражу двое мышей с кремнёвыми бердышами на соломенных древках.
Приятели подошли ещё ближе и сразу всё поняли. Оба часовых, задрав головы, что-то высматривали вверху и вовсе не обращали внимания на то, что творилось у них под ногами.
Носы задраны, глаза уставились в небо, сами часовые ходят, не чуя земли под ногами, и говорят друг другу:
- Как, никто не перелез через ограду столицы Кривдина государства, о храбрый Кусака?
- Никто, о смелый Грызун. Разошлись, потом повернулись и снова встретились:
- Как, никто не улизнул из нашего великого города, о славный Суслик?
- Никто. Даже комар не пролетел, о благородный Сурок.
Они расхаживали, именуя друг друга пышными титулами, и вовсе не замечали, что у них под ногами в город и из города проникают все желающие.
Спрятав коней в ближайшей рощице, друзья подошли к воротам.
- Идём, - подтолкнул Жёлудь замедлившего шаг Гороха.
- Я очень боюсь мышей, - упирался тот.
- И я боюсь, но надо спасать Фасольку. Ведь мы прибыли в самую столицу Кривдина государства, и кто его знает, что могут сделать здесь с беззащитной пленницей?!
Друзья шмыгнули в дыру, оставшуюся от выбитого кирпича, и никто на них не обратил внимания. Идут Жёлудь с Горохом по улицам города и удивляются: мостовые загажены, тротуары завалены мусором, зато крыши домов так и сверкают. Все жители ходят, задрав головы, выгнув шеи, и ужасно воображают. Никто не зовётся собственным именем, нет ни одного простолюдина: все тут прекраснейшие, все умнейшие, все храбрейшие и отважнейшие" однако никто не желает смотреть под ноги - по какой мостовой они ходят, на какой земле живут.
Жёлудь проголодался. Смотрит, на площади Скромности надпись над одной из дверей:
ЗОЛОТАЯ СТОЛОВАЯ
- Это слишком дорого для нас, - сказал он Гороху.
Пошли дальше. На площади Милосердия увидели ещё одну столовую. На её дверях висела надпись, что она бриллиантовая.
- И это не для нас, - сказал Горох.
Искали, искали, да так и не нашли обыкновенной столовой. Вернулись к первой и постучались. Кто-то пискнул под ногами:
- Что вы делаете?
- Стучимся.
- Напрасно трудитесь, - сказал работяга Муравей, тащивший какую-то кроху.В этом городе надо почаще смотреть себе под ноги.
Друзья посмотрели: оказывается, посетители "Золотой столовой" попадали в неё через дырявый фундамент. Вошли внутрь. Навстречу шибануло таким запахом, что и у них сразу носы кверху задрались. Очевидно, здесь уже много лет никто не брал в руки веника: как бросили когда-то кость или корку, так и по сей день валяется. Всё заплесневело, засохло...
За столом сидели жители Великого Я и, не глядя в свои тарелки, хвастались наперебой.
- Я ем мясо угря, пойманного на дне глубочайшего моря, - оповестила Мышь. - Он прожил там девятьсот девяносто девять лет и девять дней, прежде чем попал на моё перламутровое блюдо.
- А я ем крылышко райской птицы, - похвалялся какой-то странный зверёк, похожий не то на мышь, не то на крысу. - Хвост этой птицы длиной в девять локтей и весь из чистого золота.
Жёлудь с Горохом переглянулись и только пожали плечами: перламутровое блюдо было просто черепком от глиняного горшка, а на райском крылышке даже тысячу лет назад вряд ли была хоть крошка мяса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34