Из черемуховых зарослей показался Гешка, за ним Нюра и лесник с ружьем за плечами. Юлька, забыв про все свои обиды, бросился навстречу
Гешка ринулся к Юльке и, словно сомневаясь в достоверности случившегося, похлопывая друга по плечу, спросил.
- Ты, Юль?
- Я!
- Хорошо, что мы нашли тебя!
- Ох, хорошо!
Юлька глядел на Гешку такими сияющими глазами, что тот не выдержал и, волнуясь, сказал:
- Ты не сердись на меня за... за эту драку. Погорячился я.
- И я тоже. Первый раз мы так сцепились!
- И последний! Правда, Юлька?
- Конечно! Геш, а как вы догадались, что здесь я? А?
Гешка вытащил из кармана все еще мокрую тюбетейку и протянул ее другу,
- Вот по ней. Прибило ее к кустам выше перехода. Дядя Павел нашел. И мы решили, что попала она в воду где-то вверх по течению. Сам ты ее не бросишь, значит, что-то случилось. Вот и пошли на помощь. Нюра вот волновалась очень!
"Нюра?" - Юлька посмотрел на девочку.
Но Нюра, казалось, не заметила настороженного Юлькиного взгляда и улыбнулась ему.
- Ну, что с тобой было? - спросил Гешка.
Хоть и улыбается Нюра, но все же не стоит при девчонке рассказывать о том, как он принял корову за медведя. Юлька отвел глаза и равнодушно протянул:
- Да так, ничего... Корову вот встретил, тоже заплутала...
Довольный лесник поглаживал широкую спину коровы, сбрасывая репейники, и полуласково, полусердито отчитывал:
- Бестолковая ты! Эвон в какую глухомань забралась... Если бы не углан этот, что бы ты делала? А?
Корова, неловко выгнув шею, лизала мокрым языком рукав его куртки, словно оправдывалась.
"Хорошо, - думал Юлий, - что корова бессловесная и беспонятливая тварь, а то рассказала бы при всех, как я чуть не умер от страха. Вот смеху-то было бы!"
ОТВАЖНЫЕ ВОДОЛАЗЫ
Осьва оказалась совсем рядом. На небольшом лужку с густой, по колено, некошеной травой, расцвеченной ромашкой и желтыми шариками купавок, стоял зарод. С одного бока зарод был раскрыт - лоси зимой потчевались сеном.
Лесник со сноровкой сделал из бересты две ладные коробки - чувалы. Одну передал Гешке и велел набрать малины, а вторую - Нюре.
- Нюсь, продой-ка корову, а то перегорит молоко...
Нюра принесла с Осьвы воды и, присев на корточки перед коровой, обмыла ее вымя. Потом обеими руками надавила на сосок, и тугая молочная струя ударила в дно коробки.
Лесник взял горсть малины и высыпал в молоко. Достал из сумки початую горбушку хлеба, протянул Юльке.
- Ешь! Проплутался, поди, проголодался? - сказал он в рифму.
Юльку не надо было упрашивать. Он сел на пенек и, зажмурив от удовольствия глаза, жевал хлеб, запивая парным молоком с малиной. Никогда прежде Юльке не приходилось есть такого вкусного хлеба, пить такого молока!
После того как Юлька выпил второй чувал молока, дядя Павел сурово посмотрел на него и спросил:
- Это по твоей дурости утопили груз?
Юлька вздохнул и, пристально рассматривая свои поцарапанные голые ноги, признался:
- По моей...
- Так вот тебе и вытаскивать из реки эти ящики. Лодку к месту происшествия мы уже доставили. - И, почему-то обратясь к одному Гешке, добавил: - Пошли!
Лесник выбрал из кучи валежника хворостину и, подгоняя ею корову, направился вверх по реке. Геша и Нюра потянулись за ним.
"И достану. Я смогу!" - думал про себя Юлька. После пережитого он чувствовал, что ничего теперь не страшно ему. Но он не сказал вслух ни слова - это было бы бахвальством. Он только выпрямился, оправил выбившуюся из штанов рубашку и быстрым, твердым шагом стал догонять ушедших вперед лесника и ребят.
С бьющимся сердцем подошел Юлька к порогам: слишком ему памятно это место. Вон лобастый валун поднял свой мокрый горб. На галечной отмели вверх днищем лежит долбленка, гибкий шест. Нет только белых ящиков с образцами, кормового весла, ботинок, корзины с едой... Юльке стало грустно и стыдно. Он вздохнул и, чтобы развеять свои невеселые думы, стал прохаживаться по отмели.
Дядя Павел вырубил в прибрежных кустах две гибкие и длинные жердины. Сбросив их с плеча возле лодки, угрюмо сказал Юльке:
- Нашкодил, так помогай!
Юлий бестолково засуетился, перевернул долбленку и поволок ее по отмели. Лесник смягчился. Взяв Юльку за плечо, сказал:
- Ладно уж... Моя это забота. На вот!
Дядя Павел снял патронташ, кожаную сумку с харчами и вместе с ружьем велел повесить на сук старой ели-сухостоя. Потом приказал Нюре, чтобы пасла на лугу корову, а мальчишек позвал с собой.
Стащив лодку в реку, он сказал Гешке и Юльке:
- Садись, не мешкай!
Ребята влезли в лодку, дядя Павел, оттолкнувшись от берега, на ходу вскочил в нее. Стремнина подхватила долбленку и понесла кормою вниз, но дядя Павел, упершись шестом в дно, удержал ее, а затем, перебрасывая шест с борта на борт, стал подниматься вверх.
Вот и лобастый валун. Лодка чуть не уперлась в него носом. Хотя за камнем затишье и течение не столь быстрое, но и здесь не так-то просто удержать на месте долбленку. Поэтому-то лесник и вырубил черемуховые жердины. Одну он воткнул в дно у правого борта, другую - с левого и концы свел - лодка оказалась зажатой жердинами, будто стала на якорь.
- А ну, приглядитесь! Не видно ящиков?
Гешка вглядывался в воду с правого, Юлька с левого борта. Хотя струя рябила воду, дно было хорошо видно: мелкая, разноцветная галька устилала его, будто кто рассыпал карамельки; медленно шевелились короткие зеленые волосы водорослей; подплыла тучка мелкой рыбешки - мулявы, дружно, как по команде, ушла в сторону, и показалось, что кто-то перевернул в воде зеркало. Чуть впереди, поодаль от злосчастного камня, белели ящики.
- Вижу! Вот они! - крикнул Юлька.
Дядя Павел, вытянув шею, пристально посмотрел на воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40