По деревянным мосткам кучно пробегали овцы казалось, кто-то выбивал дробь на барабане.
Возле поссовета грузовик остановился, из кузова спрыгнула на землю девушка в синих фланелевых брюках и мужской, клетчатой рубашке. За девушкой бодро сошел старик в соломенной шляпе и стоптанных ботинках, а за ним двое рабочих в зеленых спецовках. Из кабины не спеша вылез молодой широкоплечий мужчина в очках в позолоченной оправе. По тому, как он распоряжался выгрузкой вещей, все решили, что это начальник.
Рабочие, при участии девушки и суетливого старичка, разгрузили машину, сложив на траву брезентовые тюки, ящики с инструментом, полосатые вешки, рейки. Начальник, похлопывая полевой сумкой по голенищам сапог, прошел в поселковый Совет.
Начальник находился в поссовете долго и вышел оттуда в сопровождении председателя, который был чем-то явно обрадован. Размахивая кулаком правой, и единственной, руки, председатель возбужденно говорил:
- Счастливо вам вскрыть эти богатства! Есть они там, уверен в этом я... Все мы довольны будем вашими поисками, - в случае успеха оживет наша неприметная Уньча...
По этой фразе ребятам, собравшимся возле поссовета, стало ясно, зачем приехали эти люди. "Добытчики Ермаковых сокровищ", - решили все.
Дело в том, что в одной из гор, которые сгрудились возле Уньчи, по преданию, были спрятаны неисчислимые сокровища. Эта гора называлась Караульной, и не напрасно: она была выше всех и, казалось, стояла в дозоре.
Старожилы рассказывали про эти сокровища такую легенду.
Давным-давно, когда Уньчи еще не было и в помине, а по окрестным логам бродили со стадами оленей кочевые остяки и вогулы, вблизи проходили дружины Ермака, покорителя Сибири. Казаки оставляли на горе Караульной свои дозоры, которые, в случае надобности, давали знать кострами об опасности.
Рассказывали старики также и то, что будто бы один из отрядов Ермака, возвращаясь с богатой добычей из Сибири, спрятал большие сокровища на горе Караульной. Дружинники погибли в боях, а клад так и остался нетронутым. Не одно поколение уньчан делало попытки отыскать богатства, но все они были неудачными...
Жить в поселке искатели не остались, а, попросив лодку у Юлькиного отца, переправились на ту сторону реки, где уже через час на гористом берегу, у подножия горы Караульной, забелели две палатки и заполыхал костер.
"Спешат!" - решили юные уньчане.
...Гешка сидел на бревнах возле дома. Их привез отец еще до своей болезни, собираясь сменить нижние сгнившие венцы стен, но не успел.
Бревна от времени и оттого, что на них любили лежать козы, были гладкие, будто полированные.
Упали сумерки, а потом над Караульной взошла луна, и крыши домов заблестели, словно политые молоком, а бревна, казалось, были сделаны из голубого стекла. Геша наблюдал за мерцающим огоньком костра на той стороне реки и все думал о приезжих людях. Он не заметил, когда подошел Юлька и сел рядом. Догадавшись о том, что Гешка думает о кладоискателях, Юлька спросил:
- Геш, а Геш! Что бы ты сделал с этими сокровищами, если бы нашел их? А?
- Сдал бы государству...
- Ну, это конечно. А когда награду бы дали?.. Я слышал, если сдашь награду дают...
Гешка помолчал и уверенно, как о давно решенном, сказал:
- Отдал бы для науки, чтобы поскорее ракетоплан сделали, а потом... потом маме бы пальто зимнее с каракулевым воротником купил, ну и все. А ты?
Круглое лицо Юльки стало серьезным, сам он никогда не задумывался над этим.
- Я бы велосипед "Орленок" купил. Ну и Ваське пуд конфет - пусть ест их и не таскается за мной.
На другой день после обеда Гешка занимался очередной тренировкой Грома. Он, как обычно, подвесил его на веревке и раскачал. Гром уже так привык к этому, что, смежив веки, казалось, дремал. Весь его вид как бы говорил: "Ну что ж, раз это надо для науки, можно немного и пострадать".
Гешку неожиданно позвала мать, и он, оставив собаку на веревке, вошел в дом.
Гешка помог матери вынуть из подполья деревянную кадушку с остатками огуречного рассола. Мать ополоснула кадушку водой, и они вдвоем, наклонив ее, сливали мутную, пахнувшую плесенью воду в ведро. В этот момент во дворе хлопнула створка ворот и донесся яростный лай Грома.
Гешка поспешно, с мокрыми руками выбежал во двор. Возле открытой половинки ворот стоял начальник искателей сокровищ.
Гром, мотая в воздухе короткими кривыми лапами, готов был изойти от истошного лая, уже перешедшего в вой. Собственное бессилие, надругательство над собачьей честью разъярили пса.
На лице начальника было веселое недоумение. Он снял очки, словно не доверял им, и щурил свои близорукие серые глаза. Показывая очками на собаку, спросил Гешку:
- За какие грехи вы его подвесили? Меньше хлеба, что ли, съест?
Гешка растерялся, ничего не ответил и, торопливо отвязав Грома, вместе с веревкой отнес в хлев и запер там.
- Здесь живут Кругловы? - спросил начальник, все еще с веселой улыбкой разглядывая Гешку.
- Тут... - подтвердил Гешка в недоумении: зачем же понадобились они, Кругловы, этому человеку?
- А кто есть из старших дома?
- Мама...
- Можно ее видеть?
Гешка кивнул головой и торопливо вбежал по ступенькам крыльца, приглашая незнакомца в дом.
Тот не спеша обтер подошвы сапог о коврик, брошенный у порога, снял кепку, пригладил ладонью желтые, легкие волосы.
Увидев Гешкину мать, он поклонился и сказал:
- Мне нужна Ирина Петровна Круглова...
- Это я! - сказала мама и, вспомнив, что на ней старенький, да и тому же облитый рассолом фартук, торопливо сняла его.
Гость протянул руку и тепло, с радостью, с какой встречаются давно не видевшиеся родственники, сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40