"Спасибо, друг!"
В считанные секунды промелькнула вся моя недолгая жизнь... Мысленно представил встречу с фашистами...
А земля все ближе, ближе... Конец?! Из последних сил борюсь с неповинующейся машиной.
Внезапно замечаю, что самолет уменьшает угол пикирования. Ручку - на себя! Сектор газа - вперед. Обороты - максимальные. Истребитель начинает переходить в горизонт. Ура! Еще не все потеряно.
- Ребята, прикройте, еще есть шанс! - передаю по радио.
Когда самолет снова стал набирать высоту, я убрал газ, ручку управления подал вперед. В какой-то точке, потеряв скорость, самолет снова переходит в пикирование. Повторяется все сначала, но уже с меньшей, более пологой амплитудой. Отлично! Правду говорят, что безвыходных положении не бывает.
Приноровился управлять машиной - амплитуда становится все более пологой. В окружении боевых друзей держу курс домой.
Самохин предупреждает ребят;
- "Мессерами" не увлекайтесь, надежно прикрывайте ведущего!
А внизу Дунай. Вот он уже остается позади. Тут наши войска. Можно бы и покинуть самолет, да жалко. Он меня не подвел, считай, выручил из беды. Как же я его брошу? Нет, этому не бывать. "Ковыляю" дальше. Вот и аэродром. Выпускаю шасси.
Снижаюсь до двухсот метров. Машинально, по привычке, выпустил щитки "лавочкин" сразу как бы вспух. Я похолодел. Но тут же взял себя в руки, добавил газку. На большой скорости прохожу над летным полем, потихоньку уменьшаю обороты, проскакиваю почти весь аэродром, шлепаюсь на краю бетонки, вкатываюсь прямо в кювет, становлюсь "на попа". Машина стоит на лопастях и коке, не качается. Что же делать? Вылезти не решаюсь - "лавочкин" непременно завалится, может произойти беда. Нет, буду ждать.
Казалось, прошла вечность. Наконец прибежал техник, приехала полуторка. В кузов, выложенный матрацами, осторожно опустили хвост самолета.
На аэродроме я вылез из кабины и долго не мог прийти в себя - не верилось, что остался жив и невредим.
Что же случилось? Оказалось, зенитный снаряд попал прямо в хвостовое оперение, отбил левую часть руля глубины, повредил правую. Я летел, как поется в американской песенке, "на честном слове и на одном крыле".
Техники и механики быстро отремонтировали мой самолет. Я поднялся в воздух, проверил - хорош. Неужели это из-за его непослушания я чуть не попал в руки врага? Спасибо Самохину - вовремя подсказал, что внизу вражеские позиции. После войны я встречусь с ним в нашем полку и выражу сердечную признательность за товарищескую помощь.
А пока бои продолжаются. С Горьковым, Кисляковым, Цыкиным отправляемся сопровождать группу штурмовиков во главе с Героем Советского Союза старшим лейтенантом К. Прохоровым. Звание Героя было присвоено ему и мне одним указом, и это как-то сблизило нас.
Задание выполнено, штурмовики хорошо поработали. Идем назад, пересекаем Дунай, скоро и аэродром.
Слышу голос Прохорова:
- Скоморох, благодарю за прикрытие, мы уже дома; до новой встречи в воздухе!
- Рады служить славным боевым труженикам.
Я осматриваю четкий строй "илов" - идут красиво, крыло в крыло. Никто им не угрожает, можно и уходить. Но что-то удерживает меня, хочется еще немного пройти рядом с "горбатыми", перекинуться словцом-другим с Прохоровым славным, веселым парнем.
Только начали переговариваться, вдруг слышу: "Мессеры", "мессеры"!
Осматриваюсь - "мессершмитты" подкрадываются к штурмовикам снизу. А мы сверху, километрах в трех. Ближе всех к противнику - Цыкин.
- "Горбатые", убирайте шасси. Цыкин, атакуй!-передаю по радио и тоже спешу наперерез вражеским истребителям. Издалека открываю навесной заградительный огонь - не действует, немец идет прямо к "илам". Я подхожу поближе, снова даю очередь - "мессершмитт" уходит. Цыкин сорвал атаку второго. Подоспел Горьков. Враг стал уходить. Мы устремились в погоню. Зло нас взяло: обнаглели фашисты, прямо над аэродромом нападают, надо их проучить.
За Дунаем настигаю "мессершмитта", сваливаю его одной очередью. За вторым идет Цыкин, да что-то торопится.
- Миша, спокойнее, прикрою, помогу! Слова эти ободрили Цыкина, придали ему уверенности.
Я тут же услышал;
- Ну, держись, покажу тебе!
Миша Цыкин по всем правилам провел атаку, от выпущенной им трассы "мессершмитт" клюнул носом и взорвался.
Мне вспомнились слова Героя Советского Союза полковника Н. Ф. Баланова, сказанные нам, молодым летчикам, в Адлере:
- Ведомый не только прикрывает, но в атакует, когда нужно.
Сейчас это вошло в нашу повседневную, практику. Да, сложная штука воздушный бой. Трудно предусмотреть все его перипетии, нюансы. Но нужно. Для этого требуется незаурядное мастерство, отработанная точность действий, пунктуальная исполнительность и одновременно высокая бдительность, боевая активность и безграничная храбрость. Воздушный бой только непосвященному может показаться стихийным, неуправляемым. Он развивается согласно своим внутренним законам, познав которые ты становишься хозяином положения, а если ты еще и командир - настоящим организатором боя. Умение понимать обстановку, мгновенно оценивать ее, быстро принимать решения, проявлять тактическую гибкость, находчивость, не теряться при неожиданных осложнениях, находить правильный выход из них - вот что определяет мастерство воздушного бойца. Горе тому, кто в каждом отдельном случае станет пользоваться заученным когда-то приемом. Настоящее боевое искусство проявляется тогда, когда, зная сто способов борьбы, ты применяешь свой собственный, сто первый.
Командир организует бой, стремясь с максимальной эффективностью использовать имеющиеся в его распоряжении силы и средства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101