Все это верно. И все же для паники оснований нет. Успокойся, капитан! В Ленинграде и в Москве сейчас думают, как помочь нам. Назначен новый командующий фронтом.
Разговор с Павленко был острым. К чести заместителя начальника штаба, он сразу понял свою ошибку, пообещал драться с фашистами до последнего патрона - и сдержал слово.
Ораниенбаумский пятачок, а точнее выступ, был крайне нужен для наших войск на случай перехода в наступление. Потому-то фашисты и не могли смириться с тем, что на их пути к Ленинграду образовался этот выступ. Он был для них что кость в горле: отвлекал на себя значительные силы, мешал вести с суши борьбу с Балтийским флотом. Бои в районе Ораниенбаума в ту пору носили ожесточенный характер, особенно за те населенные пункты, которые нам удалось отбить у фашистов и тем затруднить их передвижение по шоссе от Гостилиц до Петергофа.
Перед нашим полком была поставлена задача: овладеть деревней Костино, находившейся на противоположной от нас стороне дороги. Необходимо было лишить врага одной из главных шоссейных магистралей на подступах к Ленинграду. Бои за Костино велись упорные, иногда они длились круглые сутки. Однако враг не давал нам перебраться через шоссе. Стоило нам перейти в очередную атаку, как фашисты открывали бешеный огонь. И так до бесконечности...
Одним утром Арсенов сам повел бойцов в бой, оставив на командном пункте Лабудина и меня. Весь день он не выходил из боя, и полк шаг за шагом вгрызался в оборону врага. Вечером бойцы принесли Арсенова на плащ-палатке, раненного в обе ноги. Выбыли из строя и наши связные Морозов и Андреев. Командование полком взял на себя капитан Лабудин и тут же отправился на передовую, чтобы лично руководить боем. Хотел пойти и я с ним, но Лабудин считал, что мне следует остаться на КП вместе с Павленко, только что назначенным начальником штаба. На беду, под утро принесли и Лабудина: рана его оказалась серьезной - пуля пробила легкое. Капитан тяжело, хрипло дышал и... ругался на чем свет стоит.
Я доложил по телефону о случившемся комдиву.
- Принимай полк, - услышал в ответ.
И поступил так же, как Лабудин: отправился в боевые порядки батальонов, в которых к тому моменту насчитывалось всего по нескольку десятков человек. Со мной был адъютант Лукичев, с которым мы в один из первых наших фронтовых дней вместе прошли боевое крещение в деревне Юрки. В связные мне дани молоденького паренька из прибывшего пополнения - худенького, но рослого черноглазого украинца. Пошел со мной и рядовой Садовой, смелый и умный связист, сумевший обеспечить бесперебойную связь с командирами батальонов и артиллеристами.
Совсем близко от переднего края наше внимание привлекли какие-то странные, каркающие звуки. Это кричали на своих солдат гитлеровские офицеры: заставляли их идти в атаку. Гитлеровцы поднимались, но прицельный огонь наших бойцов прижимал их к земле.
Я посоветовал командиру первого батальона Савкину пустить в ход гранаты. Расчет наш оправдался. Пока вражеская солдатня в смятении спасалась, как могла, от разрывов "лимонок", наши бойцы поднялись и побежали к шоссе, но вынуждены были залечь: из дзотов застрочили фашистские пулеметы. Подавить их можно было только пушками. А пушек в полку не было. Артиллерия поддерживала нас с закрытых позиций, находившихся далеко от передовой.
Этот бой продолжался беспрерывно в течение семнадцати часов. На ночь я принял решение остаться со связным в маленькой землянке комбата Савкина, а своему адъютанту Лукичеву и связисту Садовому приказал отправиться на НП.
- Товарищ командир полка, - обратился ко мне Савкин, - шли бы и вы на НП, а еще лучше - на командный пункт. Здесь опасно.
- На войне никто от опасностей не застрахован. Давай-ка лучше пораскинем мозгами, как будем действовать дальше...
Мы долго сидели молча, уставшие от боя и от тяжелых мыслей, мучивших каждого из нас в эти минуты.
- Послушай, комбат, - чувствуя, что тот уже начинает клевать носом, спросил я, - ты в шахматы играешь?
- Играю. Только неважно.
- Не кажется ли тебе, что бой похож на шахматную игру? Хороший шахматист видит вперед не только свои ходы, но и ходы противника, заранее намечает контрмеры. Хорошо бы и нам обдумать несколько ходов вперед, предусмотреть действия противника. Давай попробуем.
Почти всю ночь мы обсуждали с Савкиным возможные варианты-"ходы" батальонов, которыми командовали он и его сосед Петров, был продуман план предстоящего боя. Оставалось перенести его на карту и согласовать со штабом дивизии. Для этого я вызвал к себе капитана Павленко. Замысел наш был прост. Отказаться от лобовой атаки деревни Костино. Выбрать участок в стороне от нее и атаковать, выражаясь языком шахматистов, не на королевском фланге, а на ферзевом. Когда же враг повернет оружие на ферзевый фланг, молниеносно, неожиданно атаковать королевский. Для осуществления этого замысла требовалась передислокация наших небольших сил.
В это время с командного пункта сообщили, что вместе с инструктором политотдела Сергеевым прибыл старший политрук, назначенный на должность комиссара полка: его надо принять и включить в работу. Это был партийный работник из Невского района М. Г. Алексеев.
Было уже светло, когда мы вышли из сооруженной на скорую руку землянки. Под ногами похрустывал ледок. Начались заморозки, ведь была середина октября - холодного для наших мест месяца. Пора бы выпасть и снегу...
Прежде чем пойти на командный пункт, я решил заглянуть на наш наблюдательный пункт, до которого, сгибаясь в три погибели, мы добрались кустарниками и мелкими траншеями:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110