Никак не возьму в толк, кто здесь посадил тыкву?Мышелов поморщился и махнул рукой:— Не кричи ты так громко. Я только что видел странный сон. Даже не сон, а, скорее, видение. Я сражался с чудовищем и огромными черными воинами. Потом проник в дивной красоты дворец. Потом...— Потом пришел я, — перебил Мышелова Северянин, — принес тыкву и сказал, что через минуту помру, если не поджарю себе кусочек. Вот только где бы раздобыть какую-нибудь посудину?Фафхрд принялся шарить в полумраке лачуги, бормоча что-то себе под нос.Мышелов продолжал говорить, не обращая внимания на шум, производимый Фафхрдом, которому явно не хватало места в тесной хибаре:— Очень странное видение. За все время наших странствий жизнь приучила меня чутко относиться к различного рода тайным знамениям и предчувствиям. Ничего просто так не происходит. Возможно, ты, Фафхрд, был прав — на этом острове явно не обошлось без колдовства. Черные воины, представшие во сне, могут означать скопление колдовских сил. Чудовище... Да, с чудовищем проблема. Зло и красота одновременно... Этакая невообразимая гармония уродства с великим искусством. Мне кажется, я нашел...— Нашел! — заорал вдруг пыхтевший в самом темном углу Фафхрд. — Нашел, разрази меня гром!Северянин метнулся к печке, уронив по дороге колченогий табурет, и сунул Мышелову под нос что-то, тускло блеснувшее металлом. Это была грубая крестьянская сковорода.Оторвавшись от своих размышлений, Мышелов раздраженно тряхнул головой, но сдержал гнев и флегматично проговорил:— Эту сковородку какой-то болван, наверное, тоже северянин, пытался уже использовать как пищу.— Да, посудина немного подкачала, — согласился, улыбаясь, Фафхрд.Действительно, создавалось впечатление, что кто-то, обладающий огромным ртом, невообразимо крепкими зубами и недюжинной силой пытался в нескольких местах надкусить тяжелую металлическую сковороду. Правда, попытки эти не увенчались успехом. И теперь сковорода напоминала некую загадочную фигуру, какие можно иногда встретить в заброшенных, древних храмах уже навсегда позабытых божеств.Фафхрд не терял оптимизма:— Ладно. И такая сойдет.Одним ударом Северянин своротил жестяную трубу от печки. По краям образовавшегося отверстия тут же заплясали веселые язычки пламени. Фафхрд поставил на импровизированную плиту сковородку. Потом вытащил кинжал, поднял с пола увесистую, желтую, спелую тыкву и со смачным хрустом принялся крошить ее на раскалившуюся на огне посудину. Тесная лачуга заполнилась аппетитным запахом.Теперь и Мышелов, все еще с досадой вспоминая так бесцеремонно прерванный Северянином сон, почувствовал, что дьявольски голоден. В животе у Мышелова заурчало, однако не так громко и страшно, как давеча у Фафхрда.Северянин продолжал колдовать над своей стряпней, приговаривая:— Сейчас, сейчас. Вот мы уже подрумяниваемся. Нам, кстати, наплевать, что нет у нас кувшинчика доброго вина. Ничего, обойдемся. Сейчас мы покроемся корочкой... Вот так... Теперь можно...Фафхрд протянул руку с кинжалом, желая зацепить клинком кусочек побольше и поподжаристее. Вдруг раздался легкий шлепок. Северянина кто-то хлопнул по руке.Фафхрд недовольно покосился на поднявшегося на ноги и давно уже маячившего за спиной Северянина Мышелова:— Дай мне снять пробу, я ведь все не съем. Фафхрд снова потянулся к сковороде. Шлепок на этот раз был сильнее. Северянин гневно повернулся к приятелю, который переминался с ноги на ногу сзади. При этом Фафхрд заметил, что Мышелов скинул один сапог, позабыл снять другой, и было слышно, как в сапоге хлюпает вода. Увидев это забавное зрелище, Фафхрд унял гнев и улыбнулся:— Я всегда знал, что ты торопыга, каких свет еще не видывал.Мышелов смущенно пожал плечами.Фафхрд вернулся к уже начинающему подгорать жареву и снова нацелился подцепить кусочек ароматно пахнущей тыквы.Третий удар был во сто крат сильнее предыдущих. Он пришелся Северянину прямо в нос. Рыжеволосый гигант, будто дерево, с корнем вырванное мощным порывом бури, с грохотом и протяжным стоном отлетел к противоположной стене и рухнул.На некоторое время воцарилась тишина. Ничего не понимающий Мышелов переводил взгляд от печки на лежащего неподвижно Северянина. Даже в полутьме было видно, что нос Фафхрда моментально распух от удара и готов вот-вот вспыхнуть как праздничный бумажный фонарик.Шипя и потрескивая, на сковороде подгорала тыква. Лачуга наполнилась вонью.Фафхрд очухался и открыл глаза. В расширившихся зрачках, которые уставились на растерянно стоящего Мышелова, Серый явственно различил голую пустыню, песчаные жгучие вихри и свой собственный сморщенный, высохший под горячим солнцем труп. Фафхрд сжал кулаки, которые, если их многократно размножить и превратить в камень, вполне могли бы сойти за материал для мощения дорог в труднопроходимых местах.— Если ты думаешь, что я... — начал было Мышелов, но тут же умолк, так как увидел, что взгляд Фафхрда стал еще безумнее, Северянин молча поднял руку и указал пальцем на печь. Подобным образом муж указывает любимой жене на медленно выползающего посреди ночи из-под супружеского ложа голого мужчину.Мышелов обернулся и тоже глянул на печку. Там творилось что-то неладное. Вокруг уродливой сковороды вспыхнуло и не угасало оранжево-желтое сияние. Валил густой дым, который загадочным образом тут же рассеивался и исчезал.— Что это? — прохрипел Фафхрд, тщетно пытаясь подняться, хлюпая разбитым носом.— Не знаю, — ответствовал Мышелов.Видимо, сказанное Мышеловом вполне удовлетворило Северянина, и он остался сидеть на полу, привалясь спиной к стене и зачарованно наблюдая за странными процессами, происходящими с печкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15