Поднявшись с ее помощью, маркиз слегка пошатнулся, убедив Соррел в правильности ее предположений.
- Благодарю вас. Я оставил своего коня рядом с вашей лошадкой, но, боюсь, в темноте нам будет трудновато их отыскать, а вы уже вся дрожите от холода. Черт подери! Что-то мне уже не смешно,- добавил он.- Полагаю, вы не захотите ждать здесь, пока я приведу вашу лошадь?
Соррел возмутилась, и он печально проговорил:
- Да нет, я и не думал. У избалованных красавиц, подобных вашей кузине, все же есть свои добродетели, должен вам заметить. А вы не собираетесь брать сумку с деньгами? Я только хотел в нее заглянуть, когда вы... гм... отвлекли меня.
- Господи, да нет в ней денег! - воскликнула Соррел. - Неужели вы принимаете меня за дуру, которая таскает по лесу такие деньги?
Маркиз громко рассмеялся, и Соррел испугалась, как бы у него не закружилась голова. Он настоял, чтобы она завернулась в его плащ, и она согласилась, боясь упустить время и рассчитывая, что сможет помочь ему по дороге. Не тут-то было! Соррел уже знала, каким упрямым может быть маркиз, но, посмотрев снизу на его крепкий подбородок, больше не сомневалась - он сделает по-своему или не сдвинется с места.
Маркиз наотрез отказался опираться на нее, когда они в кромешной тьме пробирались между деревьями. Днем и то здесь было нелегко идти, а уж что говорить о ночи! В конце концов ей, правда, пришлось признать, что он довольно твердо держится на ногах, а ведь он настоял на том, чтобы идти впереди, защищая ее по возможности от мокрых и острых веток.
Но, даже пользуясь его помощью, Соррел не могла дождаться, когда же они наконец найдут своих лошадей. К тому же она боялась, как бы его бравада не повредила ему, да и сама она замерзла и промокла и была напугана.
В какой-то момент ей даже показалось, что они потеряли дорогу, но он успокоил ее.
- Нет, нет, мы идем правильно. Во-первых, я постарался запомнить дорогу, а, во-вторых, видно, здесь кто-то ездил на лошадях и совсем недавно. По правде говоря, мне это совсем не нравится.
Голос у него звучал не совсем так, как обычно, и, бросив на него испуганный взгляд, Соррел твердо сказала:
- Ну, теперь-то никого нет. И вам не под силу проделать весь путь обратно, что бы вы там ни говорили. Все равно! Я знаю, недалеко от полянки есть сторожка. Может быть, там мы спрячемся от дождя и я по-настоящему осмотрю ваше плечо.
Он в упор посмотрел на нее в темноте.
- Что ж. Вы никогда не устанете удивлять меня. Ладно, давайте искать вашу сторожку, дорогая.
Они повернули обратно, но этот путь давался им куда тяжелее, может быть, потому что в конце их не ждали ни теплая одежда, ни горячая еда. Соррел так волновалась из-за маркиза, что совсем забыла о себе. Прошло много времени, прежде чем они отыскали сторожку, и, хотя Соррел держалась прямо и говорила веселым тоном, ей никак не удавалось подавить страх, что он скрывает от нее худшее. Скорее всего, у него не такая уж царапина, как она искренне надеялась. Он потерял много крови, да и проделанный им путь не может не сказаться на его состоянии.
Вымокли они до нитки и замерзли так, что дальше некуда. Однако Соррел не снимала его плаща, прекрасно понимая, что он ни за что не возьмет его обратно. Так она и шла вперед, принимая хлесткие удары по лицу, когда он не успевал придержать мокрую холодную ветку, страшась за него и обвиняя себя в происшедшем с ним.
Они буквально вбежали в сторожку, когда увидели ее за деревьями. Окна были темные, и даже в светлый день она могла показаться путнику зловещей, но в холод и дождь стала для Соррел и маркиза едва ли не райским прибежищем.
Какой бы сторожка ни была, Соррел возликовала, едва ее увидела. Обойдя ее кругом, они отыскали закрытую, но, к счастью, незапертую дверь. Соррел отодвинула засов, и они ввалились внутрь, шатаясь, как пара напившихся любовников.
Внутри разве что не лил дождь, а холод стоял, как снаружи. Было темно, хоть глаза выколи, пахло сыростью, и Соррел даже показалось, что в лесу теплее. Сердце у нее упало, тем более что ей надо было осмотреть рану, а место оказалось совершенно для этого неподходящее. Не хватало еще подхватить здесь какую-нибудь инфекцию, не говоря уж о неотступной угрозе лихорадки, которая была весьма реальной в сырой и холодной хижине.
Самое ужасное, что Соррел чувствовала себя виноватой в его несчастье. Если он умрет от заражения крови или воспаления легких, она будет виновата.
Однако маркиз не сдавался и весело шутил, словно в их отчаянном путешествии по холоду и дождю не было ничего необыкновенного, а уж заброшенная хижина и вовсе не вызывала никаких отрицательных чувств.
- Ну, лучше не придумаешь, - сказал он. - Сейчас разведем огонь и согреемся.
- Согреемся? - переспросила Соррел, стараясь сдержать дрожь.- Вы хотели сказать, если разведем огонь. Дрова наверняка отсырели, и, насколько я понимаю, здесь уже давно никого не было. Вполне вероятно, что труба забита птичьими гнездами и сосновыми иголками.
- Послушайте, надеюсь, вы не собираетесь срывать на мне свое настроение? - Соррел услыхала в его голосе едва сдерживаемый смех и поверила, что он не падает с ног от потери крови. - Знаете, в Испании мне приходилось ночевать в куда худших условиях. А это же, Господи, предел мечтаний. Помнится, обыкновенно мне приходилось спать в жалкой хижине с земляным полом и дырой в потолке. Обещаю, здесь скоро будет тепло.
Соррел с удивлением посмотрела на него, только теперь понимая, что совсем не знает этого человека, по крайней мере, не знает, каким он был в другой своей жизни, пока не стал элегантным маркизом. Его нарочитый оптимизм устыдил ее, и она горделиво выпрямилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57