– …У родителей жены в Италии. Мы провели там две недели.– Мартигский парусничек еще себя покажет.– Я лично очень уважаю Роже Кудерка.– Он делает в среднем девяносто, хотя это и не последняя модель.– А почему бы тебе не принять участие в восьмидесятичасовых гонках из Манса?– В Испании жизнь дешевая, это верно, но сколько просаживаешь в трактирах!– Я поставил на шестую, десятую и восьмую. А выиграли шестая, десятая и четырнадцатая, будь они неладны.Луи смотрит на них, как сквозь стену, смотрит и не видит. Слушает и не слышит. Только отдельные звуки – иногда из них вдруг складываются два-три слова, – перемежаемые позвякиванием ложек о котелки, бульканьем наливаемого в стаканы вина; самое разнообразное произношение, все французские говоры, итальянский и испанский, пересыпанные французскими словами или диалектизмами, арабский, доносящийся из угла, где собрались алжирцы – их на стройке такое множество, что они образовали свою общину, – все эти языки сталкиваются, перемешиваются. Молодежь окружила Алонсо – он смачно проезжается насчет некоторых товарищей, только что приехавших из Испании, где они провели отпуск. После выходного он стал бодрее и голосистей.Стена раздвигается – Луи видит дом в Витроле, – Алонсо так ярко его описывал – диваны, подушки, затянутые гардины, приглушающие свет абажуры, – и вот жена Алонсо мало-помалу начинает казаться чем-то вроде богини любви, величайшей куртизанки, приманки публичного дома, владычицы желаний.Настоящие стены Луи штукатурит широкими взмахами мастерка, с которого стекает раствор; воображаемые окружают его, как тюремная ограда. Растущий страх, усталость, видения, наслаивающиеся одно на другое, – статуя, Мари, жена Алонсо, – заточены тут же, с ним вместе. И когда Луи выглядывает из окна, он тоже видит не шоссе, где машины похожи на жесткокрылых насекомых, а стены, стены, целые ряды бетонных барьеров, вырастающих один за другим у него на глазах.От рассказа Рене, который, захлебываясь от удовольствия, описывает последнюю победу, одержанную им в воскресенье в дансинге Соссе-ле-Пен, Луи еще сильнее ощущает свое заточение.Чтобы сбежать из него, он цепляется за воспоминания. Но при мысли о субботней и воскресной работе он чувствует себя замурованным в стены строящейся виллы в Жиньяке, да и дома не лучше – там он тоже как стеной отделен от Мари и детей, глядящих вечернюю телепередачу. Он переходит из тюрьмы в тюрьму. А самая страшная – та, что у него внутри.Прошла неделя после того злосчастного вечера, а ведь он мог бы стать праздником. Луи даже страшно и думать приблизиться к Мари. Он тогда заставил себя улыбнуться, но что это была за улыбка – гримаса, и только. Мари к нему переменилась. Детям он, можно сказать, чужой. Он одинок.Все рушится, одно цепляется за другое, все связано – его состояние и этот учитель, об отношениях которого с женой он боится узнать правду. Стены теснее смыкаются вокруг. Надо их отодвинуть. Выбраться наружу. Спастись.
– Мадам Гонзалес?– Это я, мосье.Луи с удивлением смотрит на толстуху, открывшую ему дверь.– Мадам Алонсо Гонзалес?– Ну да, мосье.Настоящая туша. На пухлые щеки ниспадают седеющие пряди; лицо расплывается в улыбке.– Вы жена каменщика Алонсо, который работает на стройке в Роньяке?– Да, мосье.– Это вы?– Я.Прозвучал гудок, и Луи, удостоверившись, что Алонсо, как обычно, пошел в бар, оседлал мотороллер и поехал в Витроль. Там, расспросив прохожих, он без труда нашел домик Алонсо; дверь ему открыла эта степенная женщина.– Вы работаете вместе с Алонсо?– Да, мадам.– С ним ничего не случилось?– Вы прекрасно знаете, что нет.– Да заходите, заходите.– Извините, но у меня нет времени.– Зачем спешить? Вы знаете, что Алонсо явится домой не раньше половины девятого – девяти. Да заходите же.– Уверяю вас…– Я вас не съем.Улыбка на ее лице стала еще шире.– Вы пришли не случайно.Она берет Луи за руку, подталкивает к столовой, довольно прилично обставленной.– Садитесь… Вы не откажитесь от пастиса?Луи чувствует, что стена, высокая стена, белая и гладкая, смыкается за ним.– Может быть, вам ее заказать?– Нет, спасибо, я бы хотела купить ее сейчас. Извините.В магазинах грампластинок в Мартиге все ее поиски ни к чему не привели. И вот Мари решила после обеда съездить в Марсель – быть может, там удастся купить пластинку, которую она слушала тогда у учителя: сегодня утром ей вдруг захотелось услышать эту музыку вновь…И заодно она бы навестила Жизель – они столько времени не виделись.
Подавая угощенье, жена Алонсо подходит к нему вплотную. Луи пугает эта масса плоти.Ну и воображение у Алонсо! Поистине не меньших размеров, чем эта женщина. Неплохо было бы разобраться, что она собой представляет на самом деле! И Луи невольно улыбается при мысли, до чего смехотворны иные выражения – «женщина легкого поведения», например. Как вывернуться из этой нелепой ситуации, он понятия не имеет.А она садится напротив за стол, накрытый нейлоновой скатертью.– Вы не пьете? – осведомляется он.– Нет. Алонсо делает это и за меня. Впрочем, за ваше здоровье, мосье… Мосье как?– Луи.– Мосье Луи. Так вы пришли меня повидать. Очень мило с вашей стороны.Луи молчит, чувствуя себя все более неловко. Безрассудная мысль, заставившая его приехать сюда, мысль – а вдруг? – растаяла, как снег на солнце.– Вы разочарованы?– Нет.– Значит, вам нравятся толстухи?– Мне пора домой.Луи залпом выпивает пастис.– Не поперхнитесь. Как вы сказали?.. Ах да, «мне пора домой». Ваша жена начнет беспокоиться – ведь вы женаты?– Женат, – мямлит Луи.– Обычно они помоложе.– Кто?– Те, кого привлекает жена Алонсо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46