Сандра в волнении насторожилась, откинула плед, напряглась, всматриваясь в белые кривые насечки шрамов на коленях. Когда-то рубцы, оставленные ожогами, были толстыми и багровыми, как те, что обезобразили лицо Берта. Теперь их почти не видно, а ступни, обутые в спортивные туфли, кажется, вот-вот готовы оказаться на каменных плитах, покрывающих площадку. До чего же безжалостны иллюзии! Спина Сандры покрылась испариной, но ни одна мышца ног даже не напряглась. Стукнув кулаками по бесчувственным коленям, Сандра бессильно откинулась в кресле.
В тот день, когда она пришла в себя после катастрофы, врачи с преувеличенной радостью сообщили ей, что огонь, к счастью, успел повредить только ноги, пощадив лицо и тело. Боже, кому понадобилось сохранять ее лицо!
Как часто потом Сандра жалела о том, что ожоги не уничтожили этот ужасный нос, тонкие, тоскливо изогнутые губы… Вдобавок, после сотрясения мозга ей пришлось надеть очки и целый год отращивать опаленные волосы. Уродство в шестнадцать лет… Разве можно когда-нибудь смириться с тем, что у молодой женщины, обнимающей сейчас Берта, – лицо нежной куколки, вдохновляющей на любовные грезы, а прикованная к креслу никому не нужная инвалидка способна вызывать лишь сострадание. Ей вдруг захотелось одним движением кнопки направить свое кресло под откос, мчаться вниз, теряя рассудок от ударов и раствориться в темноте, опустившейся над засыпающим городком…
Сандра заметила среди деревьев светлую фигуру. Конечно же, это медсестра – кинулась на поиски запропастившейся пациентки. Она поторопилась скрыться в кустах и притвориться спящей.
– Эй, Фея, где ты? Не прячься же, я нюхом чую – ты здесь. Явись, светлейшая, мистера Немо пора расколдовать.
– Что стряслось? А где обещанные пирожные? – Выехав на площадку, Сандра с недоумением рассматривала Берта.
Прислонившись к столбу, он зло смотрел на вьющуюся в свете фонаря мошкару.
– Меня прогнали. Мона не поверила твоим сказкам. Она сказала, что ее муж – круглый идиот и трус. Потому что занимается черт знает чем, рискуя оставить ее вдовой… А еще она утверждает, что я превратился в урода. – «Перед камерами фоторепортеров тебе теперь лучше позировать спиной», – сказала Мона. А я несся к ней, как эти полуслепые мотыльки на гибельный свет.
– Ужасно… – Выдохнула Сандра, сжавшись в своем кресле. – Я думала, вы доедаете десерт.
– Черта с два. Я голоден как волк. Мы орали друг на друга, сидя в автомобиле, пока Мона не сбежала… – Берт сжал зубы и с ненавистью посмотрел вокруг. – Дерьмо, чертово дерьмо! Как же я ненавижу все это. – Отшвырнув трость, он повернулся спиной к Сандре и облокотился на парапет.
Она молчала, испытывая вместо сочувствия неподдельную радость: его свидание не состоялось! Он вернулся и он – с ней!
– Если честно, я рада, что ты вернулся. Хотя это и подло. Но мне было очень одиноко, и я страшно завидовала… Всем, кто сейчас там, в городе, в нормальной человеческой жизни, жует, обнимается, танцует…
– Ах, так! А знаешь ли ты, детка, что я сам довел сюда машину – старичка «рено», взятого напрокат Моной? Я крутил по серпантину, как чокнутый, и мне так хотелось выжать из бедного мотора все его силенки, чтобы нестись, нестись… К черту на рога, в никуда!
– Я мечтала о том же! Вспорхнуть с этого обрыва в темноту, в неизвестность, забыть обо всем… Сбежать от себя, от тоски и всяких глупостей, лезущих в голову. – Смутившись, Сандра отъехала в тень облетающего каштана и подняла большой, слегка тронутый увяданием лист.
Нахмурив брови, Берт задумчиво присмотрелся к ней.
– А не страдает ли Фея, мечтающая о полете, морской болезнью? Нет? Ты уверена? Сейчас проверим!
Сандра не успела обрадоваться или испугаться, летя в своем кресле по дорожкам парка вниз, к главному выходу, за которым стояли машины. Берт почти бежал, ловко управляя ее креслом.
Распахнув дверцу «рено», он на секунду поколебался и подхватил ее на руки.
– К черту эту коляску! Надеюсь, здесь ее никто не стащит. Ну, как? – Спросил он, усадив на переднее сиденье Сандру.
– Отлично… – Едва слышно прошептала она, понимая, что наступили самые счастливые часы ее жизни. Неважно, куда они поедут, справится ли Берт с рулем или они слетят с обрыва, неважно, что руководит им – желание доказать себе, что он – прежний Берт Уэлси, или отомстить жестокой, капризной Моне. Неважно… Сандра сидела рядом с самым замечательным гонщиком мира, самым отважным, мужественным человеком на свете. Сидела без своего проклятого кресла и могла мечтать о том, что сумеет выйти из машины, как самая обыкновенная влюбленная женщина…
– Ну, с Богом! – Берт резко сорвал машину с места и вырулил на шоссе, ведущее в Гриндельвальд. – Старенькая, но послушная «лошадка». Эй, ты что, хочешь вернуться?
– Нет! – Сандра в испуге посмотрела на своего похитителя. – Ни за что!
– Мне показалось, ты немного струхнула, Фея. Притихла, как ребенок, впервые севший на карусель. Здесь крутые виражи. – В подтверждение его слов взвизгнули на повороте шины – автомобиль миновал очередной виток «серпантина».
В широко открытых глазах Сандры было странное выражение – смесь ужаса и восторга, отличающая азартных игроков.
– Можно, я расскажу, что тогда произошло со мной? Я запрещала себе вспоминать это и никогда ни с кем не делилась. Но сейчас, сейчас я почувствовала что-то похожее… Мы летели над небольшим, едва зазеленевшим кукурузным полем низко-низко… В ушах шумело, и мои волосы разметал ветер. Я не знала, что такое похмелье, но чувствовала себя счастливо пьяной от стремительности этого полета, от грохота мотора и какой-то сумасшедшей радости риска…
– О, я хорошо понимаю это!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18