Стало быть, можно говорить о том, что плод, попавший в водоворот смертоносные событий, охвачен страхом, а родившийся ребенок окутан тревогой.
Тревогу уравновешивает тоска. Ибо тоска – это пер вый атрибут памяти, которая в любой момент несносного настоящего может нашептать о пленительном и прекрасном прошлом. И, повинуясь этому властному гипнотическому зову, душа обращает свой взор вспять и готов; устремиться обратно. Но происшедшее – уже произошло. И оно способно быть реконструированным только в одном случае – если время повернет назад, в прошлое. Но как можно вернуться к тому, чего в действительности нет? Следовательно, и назад хода нет. Потому что свершившееся – свершилось, а значит, умерло.
Получается, что человека в первые мгновения мучительно тревожной жизни тянет к смерти, так как его влечет, что вполне естественно, к водам обетованным внутриутробного Эдема. Происходит своеобразная рокировка реальностей: смерть (ведь плод уже умер, когда ожил человек) представляется жизнью (в ее истинном смысле, как перманентного блаженства и нарциссического переживания своего собственного бессмертия), а жизнь (наша реальность предметного мира) являет собой самую настоящую смерть (как состояние потери).
Младенческий мозг выводит формулу:
• Жизнь = Смерть.
• Смерть = Жизнь.
Однако человеческим ожиданиям не суждено сбыться. Факты таковы, что выход и вход – не одно и то же. Рай закрыт. Если тоска не растворяется, она обращается в отчаяние. Итак, первое впечатление, равно как и самоограничение человеческого существа можно определить через следующие качества переживаний:
• я изгнан;
• я смертен, то есть подвержен уничтожению;
• я одинок;
• я нахожусь в той ситуации, где мне постоянно что-то угрожает;
• я беззащитен;
• я дезориентирован во времени и пространстве; ибо не знаю, что меня ожидает в следующий миг;
• я бездомен, поскольку изгнан из того места, которое полагал своим домом;
• я – вечный странник, лишенный уюта, приюта и покоя.
Безусловно, данные описания лишь метафоры, ибо переданы словесно, и младенец еще не мыслит такими категориями. Он вообще еще ничего не формулирует, а только лишь формирует. Отсюда возникает вывод: «Жизнь – это страдание».
NB. Таким образом, получается, что первая инграмма (запись, запечатление) нашего мозга содержит в себе смысл: изгнанность – странничество – одиночество – обреченность на уничтожение. И следовательно, человек, любой человек – по сути своей, по изначальному статусу – несчастен. Он не-счастен, потому что не-причастен счастью, не со счастьем. Ведь в мире все проще, чем в наших умозрительных конструкциях. Несчастье – это отсутствие счастья. Жизнь наша тотально пронизана отчаянно дерущимися друг с другом подспудными противоречиями. И в силу неизбежности вступает парадокс: жить тревожно, а умереть страшно. Капкан захлопывается, и наступает ад – эпоха кошмара.
Глава 2
Зло как психологическая реальность
Если говорить о человеке, то получается, что зло заложено на уровне инстинктов в самой его природе. Тем не менее оно уживается в нем с позитивными и созидательными силами любви. При этом следует отметить, что такое явление, как ненависть, имеет свое предназначение – быть направленной на борьбу со злом в самом человеке, а не с другими людьми, и в этом заключается ее очистительный смысл. Извращение механизма регулирования деструктивных сил начинается тогда, когда они направляются на других людей. И тогда, в конечном итоге, получается, что личность в течение всей своей жизни занимается самоуничтожением. Мы непрестанно сталкиваемся с одним из труднообъяснимых феноменов, который проявляется в склонности людей объединяться с деструктивными силами. А свидетельством тому является наполненность мира ненавистью, склоками, бессмысленной конфронтацией. Кстати, любопытная тенденция, подтверждающая сказанное, наблюдается и у пациентов – тех людей, чей уровень саморазрушения оказался уже критическим: нередко они вовсе и не стремятся к излечению. Откуда это парадоксальное и бессмысленное сопротивление?
Таким образом, инстинкты жизни и смерти пребывают в динамическом взаимодействии. Рассмотрим развитие динамики этих отношений.
• Рождение проявляется болезненным неприятием негативных реалий, что вызывает противоречие с субъективным восприятием внутриутробного развития.
• Взросление подкрепляется убеждением, что путь к удовольствию пролегает через неизбежные самоограничения и страдания.
• Период младенчества вынуждает ребенка столкнуться с пассивной формой ограничения, например когда он испытывает голод, будучи оторван от материнской груди.
• Однако со временем приходит осознание того, что удовольствие неизменно сопряжено со страданием (голод сменяется насыщением, и наоборот). И тогда самоограничение становится активным, что порождает сознательное принятие страдания.
• Формы саморазрушения хорошо известны – это неудачи, травмы, болезни, жизненные невзгоды, так называемые несчастные случаи.
Теперь рассмотрим механизм развития личного зла.
• С самого момента рождения, как уже выяснилось, ребенок наполнен агрессивностью, направленной на внешний мир.
• Любое ограничение вызывает даже у младенца неприятие и протест.
• Первым же ущемлением комфорта является сам акт рождения, когда приходится покидать благоприятную среду материнской утробы.
• Однако материнская ласка вскоре компенсирует подобную утрату. Объятие имитирует теплое чрево и тем самым обеспечивает чувство безопасности, а питающая грудь насыщает силой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49