– Она опустила голову, и по ее щекам потекли слезы. – Вы должны…
– Я ничего не должен, Энни, – мягко прервал он. – Вы обижены, и самый лучший способ избавиться от обиды – это…
– Ударить вас! – Она уже рыдала по-настоящему.
– О, Энни, не ревите! – протестующе простонал Руфус. – Я не выношу, когда кто-нибудь плачет. Особенно из-за таких, как Энтони. Энни, прекратите! – сурово приказал он и обнял ее.
Только тут до Энни дошло, что он остановил машину. Приподняв голову, она ошеломленно огляделась вокруг, поняв, что заставила Руфуса съехать на обочину. Это было совершенно незаконно, ну разве что в крайнем случае…
– А это и есть крайний случай, Энни, – заверил он ее, и тут только Энни осознала, что последние слова она произнесла вслух.
Затем, когда его рот впился в ее губы, она и вовсе перестала что-то соображать.
Боже, какие чувства! До сих пор она ни разу не ощущала такого обжигающего удовольствия, такого сильного жара в собственном теле и желания продлить эта мгновения еще и еще.
– Мы приехали, папа?
Руфуса и Энни словно ударило электрическим током, когда они услышали сонный голос Джессики, донесшийся с заднего сиденья машины. Они мгновенно отпрянули друг от друга.
Возбуждение Энни стало еще сильнее, нежели несколько минут тому назад. Всякий раз, когда этот мужчина целует ее, она не в силах противиться и отвечает поцелуем на поцелуй. Она едва узнает себя!
– Папа, мы уже на месте? – еще требовательнее произнесла Джессика, не получив ответа на свой первый вопрос.
Руфус посмотрел на Энни и лишь затем, повернувшись, взглянул на дочь:
– Нет, Джесс, мы еще не приехали…
– Тогда почему мы остановились? – настаивала Джессика, совершенно сбитая с толку.
Руфус, словно ища подмоги, посмотрел на Энни, она столь же беспомощно взглянула на него: они вряд ли могли сказать правду маленькой девочке!
– Э… ну… Энни что-то попало в глаз! – наконец довольно неуклюже выпалил Руфус, одаривая Энни строгим взглядом, ведь ей приходилось бороться со смехом.
И впрямь что-то попало в глаз. Вероятно, соринка!
Она снова позволила Руфусу поцеловать себя. Накануне вечером он поцеловал ее, потому что был зол. И она расстроилась. Сейчас он поцеловал ее, потому что пожалел. Потому что она была огорчена. В обоих случаях причиной оказывались ее слезы. Стало быть, ей следует набраться сил и не плакать! Во всяком случае, в его присутствии…
– Теперь лучше? – в полудреме спросила Джессика.
Руфус бросил на Энни насмешливый взгляд.
– Теперь лучше? – тихо поддразнил он.
Она, хмуро посмотрев на него, повернулась к Джессике:
– Сейчас мне гораздо лучше, спасибо. В самом деле, настолько лучше…
– О черт! – с чувством произнес Руфус, взглянув в зеркало заднего вида.
Энни с тревогой посмотрела на него.
– В чем дело, Руфус? – произнесла она озадаченным тоном.
Он покачал головой:
– У меня одни несчастья из-за вас, Энни! – При этих словах он распахнул дверь со своей стороны. – Трудно поверить, что мы знакомы всего сорок восемь часов! – Он легко выскочил из салона.
Обернувшись, Энни увидела подходящего к «мерседесу» патрульного. Полицейская машина с яркой полосой стояла невдалеке от них. Видимо, они остановились в неположенном месте. И Энни ни в коей мере не верилось, что полицейского растрогает рассказ о том, что пассажирке Руфуса что-то попало в глаз.
Джессика, сев прямо, выглянула из заднего окошка.
– Папа что-то не так сделал? – испуганно спросила она. – Его отругают?
Энни покачала головой.
Мужчины несколько минут беседовали на обочине, и сердце Энни замедлило свой ход, когда молодой полицейский достал из кармана записную книжку и принялся что-то писать. Он выписывает Руфусу штраф! И это ее вина. На сей раз Руфус непременно на нее разозлится.
Когда он расстался с полицейским и быстро направился к машине со сложенным листком бумаги в руке и угрюмым лицом, Энни внутренне приготовилась к яростному нападению. На сей раз не будет никаких поцелуев… даже если она и расстроена!
Она не знала, испытывает по этому поводу облегчение или грусть…
И у нее впрямь не было времени, чтобы подумать об этом как следует, потому что Руфус уже сел в машину рядом с ней.
– Папа…
– Не время, солнышко, – с натугой отвечал Руфус дочери, глядя в обзорное зеркальце. – Надо как можно быстрее выбраться на дорогу. – Он завел мотор и, осторожно маневрируя, влился в быстрый дорожный поток.
Энни не знала, о чем говорить: ей казалось, что вообще не следует раскрывать рот.
– Повезло, а? – наконец нарушил молчание Руфус, устроившись на сиденье поудобней и отъехав на приличное расстояние от полицейской машины.
– Повезло? – недоверчиво повторила Энни. Это слово, с ее точки зрения, было менее всего применимо к подобной ситуации.
– Мм… – Руфус одарил ее мимолетной улыбкой. – Полицейский узнал мое имя, и он вроде бы один из моих поклонников. Год назад я написал статью о преступности в предместье и достаточно лестно отозвался о его брате, тоже полицейском. Очевидно, он хотел сохранить эту статью на память, но его жена выбросила газету, поэтому он спросил, не могу ли я прислать ему другой экземпляр. Статья сохранилась у меня на диске где-то в квартире, я отыщу ее для него, когда мы приедем.
Листок бумаги оказался вовсе не квитанцией о штрафе, а адресом полицейского. А она-то навоображала всякие ужасы!..
– В том, что тебя узнают, тоже есть свои достоинства, – колко произнесла она.
Руфус снова взглянул на нее.
– Я не знаменитость, Энни, – наконец медленно промолвил он.
– Зато известна ваша статья, – возразила она.
– Пожалуй. – Он беспечно пожал плечами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44