В этот день здесь сжигалось много покойников – несчастные не дожили нескольких дней до великого празднества. Мелкий дождь рассеивал дымки, тянувшиеся со скорбных пепелищ, и запах сожженных трупов, подслащенный особыми благовониями, проникал на площадь.
Потемнело. Перистые разрывы туч обагрились фиолетовым закатным подбоем, насупились бронзовые изваяния и посуровели вельможные дворцы, окружавшие Могильную площадь. Из устья железных факельниц с широкими бедрами-основаниями вырвались первые незрелые языки пламени, разбросав вокруг бесноватые тени. Подпитавшись мало-помалу злобной силой дорианского масла, они вдруг ярко полыхнули, озарив недобрым зеленоватым светом всё пространство и посередине его заготовленный костер, окруженный рослыми меченосцами.
Площадь быстро наполнялась людьми. Те, кто еще с середины дня занял лучшее место вблизи казнильных подмостков, старались его не потерять, отбиваясь от соперников кулаками и рукоятями кинжалов. Но люди всё прибывали, напирали друг на друга, дружно работая локтями и весело ругаясь.
Один из дворцов, пожалуй, самый старый из тех, чьи фасады смотрели на Могильную площадь, находился как раз напротив разложенного костра. Подступы к нему охраняли три шеренги Синещитных, отборных тяжеловооруженных воинов из отряда телохранителей интола Иргамы, и перед ними еще шеренга лучников в длиннополых кольцевидных доспехах. В здании дворца, на достаточной высоте, располагалась крытая галерея с плотной узорчатой решеткой. За ней, надежно защищенные от людских глаз, уже заняли места самые знатные зрители предстоящего действа – семейство правящего интола в полном составе, военачальники и знатные высокородные граждане.
В центре восседал Тхарихиб в шелковых одеждах и остроконечной иргамовской шапочке, расшитой золотой нитью. Он был небольшого роста, худ, с приятным, но болезненным лицом. Интол часто покашливал и сплевывал в тонкостенную паладиумную плевательницу. В руках Тхарихиб крепко держал серебряный жезл, оплетенный золотой нитью, – точную копию того, который подарил несколько лет назад и передал через своего брата могущественному Фатахилле.
По левую руку от правителя Иргамы скучала интолья Хидра – его жена, молодая смуглянка с золотым венцом на голове в форме пальмовой ветви. Иргамка по крови, она больше напоминала тех жарких неутомимых женщин, которые живут в странах, сопредельных с Ночным морем. Ее лицо было в меру натерто свинцовыми белилами и красками, а губы подведены красной охрой. Черные шелковистые волосы, поднятые на затылок, обнажали точеную шею в алмазном ожерелье с притягательной родинкой и, уложенные изящными завитками, оставляли полуоткрытым высокий красивый лоб и маленькие ушки с гранатовыми серьгами. Поверх тяжелой плавы, скрепленной изумрудными застежками и усыпанной драгоценностями, Хидра накинула на плечо легкий белый платок, который, по мнению ее подруг, должен был оттенять ее смуглую кожу и подчеркивать красоту больших черных, как ночь, глаз.
С другой стороны от Тхарихиба, на отдельной скамье в виде головы буйвола, расположился его младший брат Хавруш в пышном головном уборе из перьев касандры, в просторных многоцветных одеждах. Несмотря на необычайные размеры этой скамьи, огромные бедра Хавруша упирались в инкрустированные серебром подлокотники, и он чувствовал себя несколько стесненно.
Шум на площади нарастал. «Слава Слепой Деве, слава Солнцу!» – кричала толпа. Площадь уже заполнилась до отказа, но народ всё прибывал. Одни распевали песни и гимны, другие танцевали с мечами и факелами в руках, третьи играли протяжные мелодии на иргамовских трубах. «Слава Тхарихибу!» – кричали люди у дворца. «Да процветает Хавруш, наш мудрый Верховный военачальник!» – раздавались не менее громкие возгласы.
Тхарихиб удивленно посмотрел на брата, но тот лишь пожал плечами: не могу же я им запретить?
– Хавруш, ты подаришь мне вон того цинита? – спросил восьмилетний мальчик, стоящий у решетчатого окна и с любопытством наблюдающий за происходящим.
– Зачем тебе настоящий воин, Нэтус? Разве тебе не хватает твоей игрушечной армии? – отвечал Хавруш самым мягким медовым голосом, на который только был способен.
– Мои воины сделаны из дерева, поэтому они не настоящие. Я хочу вон того лучника, который выше всех ростом. – И мальчик показал пальцем в сторону площади.
Хавруш, только что найдя удобное положение для своих ягодиц, вынужден был приподняться, чтобы увидеть воина, о котором говорил мальчик.
– Нэтус, этого лучника нужно кормить, нужно ему платить, и ему необходимы доспехи и стрелы. А цинитов, вырезанных из дерева, можно просто положить на ночь в ящик. Это удобнее.
Мальчик на мгновение задумался, потом сердито подбоченился, выставив вперед ножку.
– Мама, – обратился он к Хидре. – Скажи Хаврушу, чтобы он подарил мне того лучника. Иначе я буду сердиться…
Повернув голову к Хаврушу, женщина гордо вздернула подбородок и сверкнула глазами:
– Хавруш, вправе ли мы отказывать будущему интолу? Или ты считаешь, что наш сын не может позволить себе всего одного лучника?
Нэтус кивнул и вызывающе посмотрел на Верховного военачальника. Тот лишь промямлил что-то и тут же распорядился позвать цинита. Через мгновение рослый воин появился на галерее.
– Как тебя зовут? – спросил Хавруш суровым тоном.
– Зваргус, – отвечал ничего не подозревающий лучник.
– Это твой новый начальник, Зваргус. Будешь ему во всем подчиняться, – сказал Хавруш, указывая глазами на Нэтуса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68