Рядом с девросколянином стоял, пошатываясь, еще один авидрон – низкого роста и тщедушный, но неведомым образом уцелевший в этой резне. Более никого из авидронов, видно, не осталось. Похоже, все они погибли в неравной схватке.
– Эгоу, воины Инфекта, похоже, мы победили, – сказал Тафилус, снимая с головы шлем. Он смял в кулаке шерстяной подшлемник, и из него ручьем полился пот.
– О Божественный, что скажет Эгасс? Из ста пятидесяти человек отряда уцелело только трое! – воскликнул низкорослый авидрон.
– Да, но мы выполнили его поручение. Теперь путь свободен, и партикула может двигаться дальше, – возразил Тафилус. – Эй, ДозирЭ, ты дрался как тигр. Бьюсь об заклад: теперь партикулис срежет с твоей шеи черный шнурок.
– Правда? – оживился грономф. – Ты так считаешь?
– Несомненно.
– Это неоспоримо, – вмешался третий цинит. – Поверь мне – я третий год состою в партикуле, участвовал в нескольких походах и повидал многое, но такого не помню. Ты, впрочем, как и все мы, совершил подвиг и достоин прощения.
Воины расположились у деревянной статуи иргамовской богини, отдыхая после безумной схватки. ДозирЭ при помощи Тафилуса поспешил избавиться от стрелы, засевшей в плече, и взвыл от боли, когда исполин сделал свое дело. Из раны с новой силой брызнула кровь, заливая истрепанную одежду.
Где-то недалеко играли боевые лючины, слышался лязг оружия и громкие выкрики команд. Партикула Эгасса была уже на подходе. Рядом с палатками пробежали несколько иргамов. Сил на преследование уже не осталось, и авидроны только проводили взглядом спасающихся бегством врагов.
– Послушайте, доблестные циниты, – обратился к ДозирЭ и Тафилусу низкорослый новобранец. – Я Идал из Грономфы, воин Инфекта. Сегодня славный день. День подвига, победы. День гордого авидронского знамени, озаренного лучами солнца. Только нам троим удалось выжить. Из ста пятидесяти. Это божественное предзнаменование. Теперь нам стоит держаться вместе, ибо с этого дня мы связаны единой нитью провидения до самой смерти. Согласны?
И с этими словами Идал вынул из ножен меч и вытянул его перед собой.
– Я Тафилус из Де-Вросколя, воин Инфекта, – произнес великан. – Мой город уничтожен иргамами, и я буду мстить, насколько хватит моих сил. А если представится возможность, убью самого Тхарихиба. Я согласен с тобой, Идал. Дружба «на крови» – это то, что нам нужно. Вот мой меч.
– А я ДозирЭ из Грономфы, воин Инфекта. Мой отец работал в Ристалищах, и я много раз наблюдал за боями лучших капроносов, а в некоторых сражениях участвовал сам. Но таких воинов, как ты, Тафилус, и ты, Идал, не встречал…
Три окровавленных меча скрестились, и воины друг за другом произнесли простую и короткую клятву, которая обязательно должна была прозвучать при совершении этой старинной церемонии. Клятву Дружбы, принятую в авидронских партикулах.
Тем временем на вершине перевала показались отряды «неуязвимых». Одним из первых в иргамовский лагерь въехал на вороном коне партикулис Эгасс в сверкающем бронзовом шлеме, густо окруженный конными лучниками.

Глава 12. Молитесь к смерти!

Партикула «Неуязвимые», уничтожив на горном перевале иргамовский заслон, спустилась на равнину и встала лагерем. Первый раз за время пребывания отряда на чужой вражеской земле Эгасс оставил воинов в покое, позволил им залечить раны, отогреться и отдохнуть.
Первое время партикулиса сжигала жажда мести, и он собирался вернуться в Триладус, чтобы проучить жителей города, благодаря которым его отряд попал в засаду и оставил на горных тропах почти четыреста человек. За разрешением на это он обратился к военачальнику Лигуру, которому напрямую подчинялся, снарядив в его лагерь посыльного с подробным сообщением о происшедшем, и одновременно распорядился отпустить одного из пленных иргамов, наказав тому немедленно отправляться в Триладус и передать его жителям всего одну фразу: «Молитесь к смерти». Вскоре пришел ответ от Лигура. Полководец, к изрядному неудовольствию Эгасса, потребовал забыть о мщении и срочно прибыть со всем отрядом в главный авидронский лагерь, поскольку есть вероятность, что в скором времени предстоит большое сражение. Партикула стала готовиться к выступлению.
Тем временем ДозирЭ, как и предсказывал Тафилус, был прощен: Эгасс лично срезал с его натертой шеи черный шнурок и не только восстановил цинита во всех правах, но и в присутствии многих одобрительно высказался о его «подвиге, достойном подражания».
Лекари партикулы приложили немало усилий, чтобы излечить юного героя от ран: не прошло и десяти дней, как ДозирЭ вернулся в шатер своей питы, ослабевший, но полный радостных чувств. На следующий день Эгасс велел отрядам построиться и в торжественной обстановке наградил всех отличившихся. ДозирЭ было вполне достаточно того, что он избавился от своего проклятого ошейника, но Эгасс не обошел вниманием и его. Суровый военачальник, совсем недавно приговоривший ДозирЭ к смертной казни, теперь, на глазах у тысяч цинитов, повязал ему на шею белый платок – заветный кусочек материи, на обратной стороне которого были записаны все обстоятельства его героического поступка: дата, место и другие знаменательные подробности. Вся партикула приветствовала героя. Это был самый счастливый день в жизни молодого воина. Он стал равным среди равных, полной грудью вдыхал воздух свободы и с наслаждением подставлял свое лицо первым в его жизни лучам славы.
Тафилус и Идал также удостоились наград. Теперь ДозирЭ и два его новых товарища, безмерно гордые, целыми днями слонялись по лагерю в ожидании похвалы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68