– А нас в дороге били!
– Как били? – не поняла тетка. – Кто?
– Да вот эти! – он ткнул пальцем в крепких парней.
– Вас били?! – ахнула тетка.
– Били! – закричали бомжи. – Вот эти фашисты!
И скалке тут было найдено применение. Как же тетка охаживала по бокам крепких парней – ну прямо тебе строгая жена привечает пьяного мужа.
Бомжи зашлись в злорадном хохоте, который окончательно успокоил их.
Только Сынок подумал: «Чего-то слишком мягко стелят».
Впрочем, вслух не высказался, держал «имидж».
Действительно, постригли, продезинфицировали, вымыли, дали более или менее приличную одежонку и накормили просто, но от пуза. И тут увидел Сынок, что люди вокруг него обычные. Конечно, инвалиды, конечно, калеки, но физические недостатки перестали быть так видны, а высветились лица – нормальные лица нормальных людей. Даже откуда-то из забытых загашников достали приличные манеры: пропускали вперед женщин, помогали безногим, не бросали объедки на пол, даже не чавкали. И разговоры вдруг пошли вполне человеческие, даже задушевные. Конечно, вспоминали милые времена, когда были физически здоровыми, когда могли работать и любить.
Сынок улучил минутку и заглянул в мешок, столь рьяно оберегаемый Сашей и Пашей. Были там, как у хорошего солдата, – ложка, нож, котелок, теплые портянки, сточенные лезвия и несколько парных фотографий, очевидно, родители близнецов, хотя почему-то пар этих было несколько.
Чего уж сиамские близнецы так за этот мешок держались, разве что фотографии жалко было?..
Сынок вернул нехитрый скарб Саше и Паше, которые чуть руку ему не обцеловали за это.
Изнутри монастырь оказался… монастырем. Только в церквах были столовые, какие-то мастерские, огромные спальни, еще что-то, чего Сынок рассмотреть не успел или не смог – многие помещения были закрыты.
Когда поели и покурили на улице, повели всю компанию размещаться на ночлег.
Женщин в одну сторону, мужчин – в другую.
– Ты рядом с нами просись, – советовали близнецы. – Ты нам теперь кореш по гроб жизни.
Но просить и не пришлось. Их завели в небольшую церковку, где уже стояли у стены разобранные железные кровати, свалены были в углу матрасы, на входе выдали каждому комплект постельного белья и полотенце. Бомжи сами собрали кровати, которые очень напоминали солдатские, сами поставили, как считали нужным.
Сынок расположился рядом с окном, на верхней койке, а близнецы еще долго спорили, кто будет спать под ним, впрочем, конца спора он уже не слышал, уснул. Даже подумать не успел…

Глава 8. ДЕНЬ ОГОРЧЕНИЙ.

Ирина подхватила Руфата у метро.
Обнялись. Поцеловались.
– Ты чего такая горячая? – проведя ладонью по ее щеке, проворковал Руфат.
– В бане была.
– В какой бане? Ты же не ходишь в баню…
– В ведомственной.
– А зачем?
– Дома воду горячую отключили.
Парень не смог уловить, шутит она или говорит правду. Вроде шутит. А глаза при этом серьезные.
– Есть хочешь? – спросила Ирина.
– Нет.
– А я хочу есть.
У входа в ресторан Руфат замялся. Заведение было швейцарское, очень дорогое.
– Не бойся, сегодня я угощаю, – хлопнула его по плечу Ирина.
– Нет, погоди… Кто из нас мужчина?
– Ты мужчина, ты. А я эмансипе. Идешь или нет?
Их провели в зал, усадили за столик у окна, зажгли свечку, подали аперитив. Все это время Руфат насупленно молчал.
– Ну? – Ирина подняла бокал.
– За тебя, – скупо молвил Руфат. – Верней, за нас.
– Банально, но если нет других предложений…
Чокнулись, выпили.
– Я соскучился.
Он еще не знает, что она все решила. Как ему сказать? Он же не отпустит.
– Я тоже…
– Мы не виделись больше месяца. У меня поллюции начались.
– Фи.
– А у тебя все работа, работа… Я больше не могу так… Я хочу быть рядом… Каждую минуту… Или хотя бы каждую ночь…
– Тише.
– Ты переедешь ко мне?
– Налей еще вина.
– Переедешь?
– Нет.
– Почему?
Он смотрел на нее зло, почти с ненавистью.
– Долго до работы добираться.
– Опять эта работа… Развалилась бы эта фирма к чертовой матери…
– Да? А жить на что?
– Я буду зарабатывать.
– Вот когда начнешь, тогда и поговорим…
– Значит, все дело в деньгах? – догадался Руфат, и эта догадка привела его в ужас.
– Ты хотел налить мне вина.
– Ну да, конечно… Я мало зарабатываю, вот в чем дело… А то, что я тебя люблю, что думаю о тебе постоянно, – это так, пустяки…
– Руфаш, деньги здесь ни при чем… – она положила ладонь на его запястье. – И не говори больше такие глупости, пожалуйста… Мы сейчас поужинаем, потом поедем ко мне, и мир сразу станет прекрасней…
– Ну вот. Опять ты все за меня решила.
Нет, она не сможет ему сегодня сказать. Он слишком заведен, еще глупостей всяких натворит.
– Я очень устала, Руфаш… Сегодня такое на работе было…
– Опять ты про работу? Нет, я как-то не вписываюсь в твои планы. Явно не вписываюсь… Ты меня все еще не любишь?
– Давай помолчим немного.
– Давай.
Когда Ирина расплачивалась своей кредиткой, Руфат отошел в сторону…
Потом они долго ехали через запруженную Москву и болтали о всякой веселой ерунде, отношения больше не выясняли, напряжение как-то само собой улетучилось.
Он внес ее в квартиру на руках, положил на кровать, сам лег рядом и серьезно произнес:
– Знаешь, мне наплевать, как ты ко мне относишься…
А через час Ирина лежала на спине, раскинув руки и блаженно полузакрыв глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20