Томас возразил:
— Так то Мухаммада! Хоть и неверный, но все же святой. Для сарацинов. А это тварь, предавшая веру Христа. Сарацины тоже не жалуют предателей. Нет, это не бабочка, порхать не станет.
— Ну гляди, — ответил Олег. — Твой гроб, твоя церквушка, твое королевство.
Грохот сотрясал церковь. Со свода сыпалась пыль, мелкие камешки. Шестеро дюжих кузнецов оковали гроб семью широкими полосами железа, а потом еще наложили массивные цепи, прижали ими к полу и закрепили намертво на штырях.
Томас качал головой:
— Надо ли столько всего?
Священники один за другим брызгали святой водой на гроб, цепи, штыри. Все блестели сперва в крупных каплях, потом с гроба на пол натекла большая лужа.
Олег оглянулся на раскрытые врата. Тени легли резче, длиннее. Небо окрасилось красным. Слышался конский топот, скрипели телеги. Громкий голос Макдональда гремел как раскаты грома, в церковь поспешно вбегали священники, испуганные монахи, срочно привезенные из дальнего монастыря. У всех в руках были книги, священные реликвии, запахло фимиамом и благовонными смолами. При виде Олега шарахались, кое-кто тут же начинал творить молитвы.
Местный священник деятельно загружал всех работой, нанесли связки толстых монастырских свечей, приклеивали перед всеми иконами, в каждой нише и к каждому выступу, к аналоям и образам. Наконец церковь засияла нестерпимо ярким светом, которого не знала со дня основания. Однако вверху чернота стала угрюмее, злее, свод исчез, оттуда веяло холодом, словно открылось черное беззвездное небо.
Томас чувствовал, как мурашки бегут по коже. При контрасте света и тьмы иконы ожили, глаза святых сверкали, следили за каждым движением молодого короля, а черты и без того аскетических лиц стали резкими как вырубленные топором.
Послышались грубые шаги, в церковь вошел Макдональд. Негромким голосом произнес:
— Ваше величество, солнце зашло.
Томас быстро оглядел церковь:
— Народу вроде бы довольно... Но на всякий случай замани еще пару дюжин монахов. Заплачено будет хорошо. А сейчас накорми, если надо — напои, но чтоб через пару часов все были здесь и начали читать молитвы.
— Ваше величество, — осторожно сказал Макдональд, — Нечистая сила появляется вроде бы только с полночи...
— Знаю, но рисковать не стоит. Да и споются к тому времени, осмелеют. Ты уже сказал про сто золотых каждому?
— А разве сумел бы столько привезти народу? Стены монастыря крепче, чем у этого замка. А так и настоятель прибежал, подобрав рясу.
Когда поздно вечером, плотно поужинав, подходили к церкви, на колокольне раздался звон, а от приоткрытых врат уже доносилось пение. Оно становилось все громче, по мере того как Томас и Олег подходили ближе, увереннее. Когда переступили порог, двое рыцарей молча закрыли за их спинами ворота и слышно было как лязгают массивные железные запоры.
Церковь была залита нещадным светом, слишком сухим и выжигающим, на хорах громко и уже слаженно пели монахи. Около дюжины священников стояли перед гробом, у каждого в руках книга, что-то бормотали. Массивный гроб придавил помост, тот словно бы присел под неимоверной тяжестью. Томасу почудилось, что алтарь погружается в землю под тяжестью грехов Клотильды.
— Вроде все, — сказал Томас озабоченно.
— Подождем, увидим, — ответил Олег.
Макдональд бросил на него острый взгляд, вздрогнул, чувствуя себя так, будто оказался голым в чужом лесу среди ночи, и вернулся к рыцарям у ворот. Воздух был теплый, быстро пропитался ладаном и фимиамом, свечи наполняли еще и запахом расплавленного воска. Медлительные голоса певчих сливались, колыхались, взмывали к черным сводам храма, и там тьма как будто отступала, хоть и ненадолго, бледные лица были удлиненные и строгие, а голоса чистые и сильные.
Фигуры священников перед свинцовым гробом колыхались и подрагивали, Томас сперва встревожился, потом понял, что волны фимиама проделывают то же, что горячий воздух в сарацинских пустынях, где показывает даже несуществующие города.
Олег видел, как один из попов упал на колени, был поклоны и обливался слезами, громко умоляя простить прегрешения усопшей, а другие в рясах громко и мощно гудели как огромные шмели, шелестели страницами книг.
Томас ерзал, ночь слишком тянется, вдруг плечо калики отвердело, а дыхание стихло. Скосив глаза, Томас видел, как напряженно вслушивается красноволосый друг, затем и сам услышал далекий волчий вой. За окнами метнулись гигантские тени, скрывая звезды. Неожиданно и страшно за решетками раздался крик, визг, скрежет.
Стройное пение на миг сбилось, но тут же, словно ища спасения, монахи запели громче, истовее, запрокидывая лица. Священники пали на колени как один, били земные поклоны, громко молились, взывали к своему богу.
— Сэр калика, — прошептал Томас пересохшим горлом.
— Взгляни, — посоветовал калика.
Томас осмотрел себя:
— Что не так?
— На гроб глянь!
Цепи подрагивали, будто их перебирали невидимые руки. Донеслось едва слышное звяканье. Томас с содроганием видел, как железные кольца тряслись, словно пытались рассоединиться. Священники вздымали к своду руки, молились громко, но все заглушал мощный хор монахов.
Томас то бросал ладонь на рукоять меча, то поспешно снимал, вспоминая где находится. Калика вслушивался в дикие вопли за окнами, взгляд стал отстраненный. Хрипло и страшно выли волки. Казалось, они окружили церковь со всех сторон, заполнили весь замок.
Кто-то вскрикнул в ужасе, Томас быстро повернулся к воротам. Створки подрагивали, засовы тряслись в широких железных скобах. Рыцари вытащили мечи, глупо и бесстрашно встали у двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25