Мужчины, стоявшие у крыльца, окружили его.
— Ну, что за человек! Такую новость от народа скрыл! — сказал один.
— Так не пойдет, друг Карам. Придется тебе магарыч поставить. Общество ждет,— вцепился ему в локоть другой.
— Коли тебе мясо, так нам кости-потроха положены,— проворчал третий.
Карам опешил. Откуда прознали? Фатхутдии Фатхутдинович человек скрытный, у этого не выскочит, и так, где десять слов бы надо, одно еле-еле сквозь зубы выцедит. Выходит, когда говорил по телефону, девушки на коммутаторе слушали.
Но что-либо выяснить Караму не дали. Двое, подхватив под руки с двух сторон, третий, подталкивая в спину, поволокли его в магазин. Еще двое для надежности пошли сзади. Известно, что в Карамовом кармане и слепой копейки нет. Еле девушку-продавщицу уговорили, взяли две бутылки в счет ожидаемого.
Когда они покончили с этим делом и вышли на улицу, возле правления остановился газик. А вскоре на крыльцо выкатился Фатхутдин Фатхутдинович и замахал Караму руками.
Из казайской конторы бурения прибыла не комиссия, как ожидал Карам, а только один человек, молоденький техник. Выслушав сбивчивое сообщение Карама, он подумал, оттопырив губы, сказал:
— Вообще-то, агай, сомнительно, чтобы здесь была нефть. Понимаешь? Нет здесь нефти! Не должно быть! Но проверить сигнал — наша обязанность. Товарищ... как вас там,— парень заглянул в записную книжку,— Урманбаев Карам. Пойдемте посмотрим предположительное место.
У Карама упало настроение. Где поздравительные речи? Где народное ликование? Но вида не подал, усмехнулся, разгладил усы и сказал любезно:
— Я, браток, сам механизатор, нефть различаю.— «Уж с твое-то понимаю»,— хотел добавить он, но удержался. Это он напоследок оставит. Или, может, и вовсе ничего не скажет. Победитель должен быть великодушным.
К тому же и председатель колхоза Зариф Проворный вступился за него:
— Ты погоди, браток, ты, того... Не такой аул Куштиряк, чтобы собственную нефть не родить. Проверь, найди!
Новость облетела весь аул, и люди, побросав работу, сбежались к правлению. Сабантуй прямо! Какая уж тут работа, увязавшись за Карамом и молодым техником, все пошли на берег Казаяка. Только Фатхутдин Фатхутдинович почему-то никуда не пошел. Может, побоялся даже на минуту отойти от своего ответственного поста, а может, из-за всегдашней своей скромности не захотел греть руки на костре чужой славы.
Народ гудел. Мечты, догадки, одна другой заманчивей, кружили головы.
— Коли так, и у нас новые дома построят! Не хуже, чем в Казае!
— А как же! И ванна, и это... другое —прямо в доме!
— В рабочий класс перейдем. Валлахи, сегодня же запишусь!
— А женщины что будут делать? А нам работа найдется? — забеспокоилась одна.
Ее тут же успокоили:
— Всем найдется. Мы ведь городом будем, не деревней. А в городе, где одному положено — десять работают.
— В городе, известно, работаешь не работаешь, а калачи ешь.
— И не говори, если уж этот Казай в люди выбился...
Дойдя до берега Казаяка, Карам остановился. Расставил пошире ноги, выпятил грудь и важно ткнул пальцем в водоворот.
— Не понимаю,— сказал парень-нефтяник.
— А ты, зятек, подойди поближе да глаза открой пошире! — сказал Карам, слегка подтолкнув его вперед. На этот раз не удержался, грубовато вышло.
Паренек послушно присел на корточки у воды.
— Чепуха какая-то! — пробормотал он и повернулся, чтоб уйти. Карам схватил его за локоть.
— Как это чепуха? Ты сначала проверь! Откуда идет, какие запасы...
— Вот что, дядя... Вообще-то, надо бы на тебя штраф наложить за то, что по твоей милости машину напрасно гоняли, да уж ладно... Не нефть это, понимаешь? Старое масло!
— А откуда... масло идет? — внезапно осипшим голосом сказал Карам. Все выпитое моментально улетучилось из него. Лицо побелело как полотно.
Толпа, которая уже подсчитала все будущие блага, разделилась надвое. Крики полетели над гладью Казаяка.
— Эх, живьем зарезал этот парень! — сказал один.
— Мы сами дураки, Журавлю поверили. Разве нефть так выходит? — сплюнул другой и добавил слово, которое в книгах не пишется.
— Нет, мы не согласны! Коли приехал, пусть проверит! Пусть ищет!
— А если не нефть, что за масло? Не видите, без остановки идет!
— Верно! Раскопать надо!—сказал Зариф Проворный.— На пороге великой славы стоим — и вдруг такая лень. Поразительно!
Парень-нефтяник, не зная, смеяться или сердиться, развел руками и сказал:
— Будь по-вашему...
Да и что скажет, когда народ охватил его плотным кольцом и начал подталкивать к воде? Карам оживился.
— Эй, ребята, сбегайте-ка, лопату, багор принесите!— закричал он, размахивая руками. Стянул рубашку и прямо в сапогах и брюках нырнул в воду. Но раннее это купание ничего не дало. Найти под водой предполагаемый нефтяной источник у Карама не хватило дыхания.
Желающих искупаться больше не нашлось. Тем временем прибыл и багор. Один из давешних собутыльников Карама принялся ковырять дно.
— Вот увидите, расчистим родник, нефть так и хлынет,— сказал он, подмигивая трясущемуся от озноба Караму.
Народ, затаив дыхание, следил за багром. Вода все мутнела, водоворот переливался радужными пятнами, масло то прибывало, то убывало, но ударить долгожданным фонтаном не спешило. Багор переходил из рук в руки, сторонники Карама несколько притомились.
— Разве так нефть ищут?—хлопая себя по бедрам, смеялся молоденький техник, но на него не обращали внимания.
Люди, потеряв всякую надежду, начали уже расходиться, когда парень, ворошивший багром, вдруг закричал:
— Ур-ра! Сома поймал! — и, подцепив, выбросил на берег что-то черное.
Тут же все обступили «сома».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71