Или теперь по-другому?
- Мы не космонавты. - Она перестает улыбаться. - Мы колонисты.
Конечно, женщин у нас гораздо больше. Женщина нужнее. Не понимаешь?
- Нет.
- Ну, как тебе объяснить, - продолжает она. - Что в колонии главное.
Главное - воспитание детей. В каждой женщине сидит мать. Материнство детям
нужнее. Разве не так?..
- Так-то оно так...
- Не понимаешь. Ты думаешь, это как в стаде тюленей. Нет. Ты
ошибаешься. Колония - это не только четыреста человек. Этого очень мало.
Мы везем с собой все. Семена растений, зародыши животных... Ведь это
космический корабль. Много в него не поместится. В основном зародыши.
- И дети?..
- Да, - говорит Вита. - Но ведь это единственный путь. Подумай, и ты
поймешь, что единственный. И каждому из этих ребят нужна будет мать.
- А отец?
- Что может отец? Что нужно детям? Теплота, ласка. Не все мужчины на
это способны. Да и не все женщины. Но в космос таких не берут.
Некоторое время молчим.
- Но ведь потребуется и мужская сила. Строить дома, бороться со
стихиями, охранять вас от диких зверей...
- Это работа роботов. Их у нас тоже много.
- И тоже зародыши?
- Конечно. - Минуту она молчит. - Пойми, здесь нет ничего
аморального. Просто ты из другой эпохи. При тебе женщины, вероятно, еще
рожали.
- А теперь нет?
- Естественно, - говорит Вита. - Разве что больные, им это иногда
надо. Но таких не пускают в космос.
Я молчу.
- Почему ты думаешь, что мать - только та, что рожает? Есть же вещи
более важные. Моя мама меня не рожала, но я ее люблю так же, как ты свою.
- Пожалуй.
- Потом, как бы ты разместил в звездолете миллион человек? Ведь
этого, - она показывает на пейзаж за окном, - всего этого нет, ты же
знаешь. Это только изображение, его можно выключить. В действительности у
нас тесно.
Некоторое время молчим.
- Жизнь меняется, и это естественно. Понимаешь? Вот ты сказал, что
космонавтика - мужская профессия. При тебе было так. Но сейчас она никакая
- ни мужская, ни женская. У нас нет такой профессии. Понимаешь?
- Да.
- Почему вообще ты стал космонавтом? - спрашивает Вита. - Почему ты
больше ничего не умеешь? В ваше время были ведь интересные специальности.
Ты мог стать ученым, писателем, коллекционером...
- Мог бы. Но тогда мы бы не встретились.
- Правда. Я об этом не подумала.
- Отец у меня был писатель. Хотел, чтобы и я занялся этим. Но мне не
хотелось становиться верфедрунгером.
- Что это значит?
- Это исландское слово. Оно означает "сын, который хуже своего отца".
- Он был великий писатель?
- Гениальный.
- Как его фамилия.
Я называю свою фамилию.
- Нет, не помню. Не обижайся: я не сильна в истории литературы.
Не обижаюсь. В истории литературы он, бесспорно, фигурирует. Мне
почему-то весело.
- Зато я стал великим космонавтом.
- Да?
- Конечно. Из начала XXI века улетел к звездам. Знаешь еще хоть
одного такого?..

Вита говорит:
- Скоро мне в морозилку. Дежурство кончается.
- А я?
- Как хочешь. Но учти - вернусь только через полвека, у цели. Ты
будешь для меня староват.
- Пожалуй. Впрочем, могу подождать твою сменщицу. Иди, ложись в
морозилку.
Она смеется. Она часто смеется. Очень люблю ее смех.

Вита знакомит меня с экипажем. По фотографиям. Я должен угадать, кто
ее сменит.
Люди как люди. Смуглые все, как Вита, но в остальном те же. XXI век,
XXV - ничто не меняется. Люди остаются людьми.
Наконец проблеск античной красоты. Классика.
- Она?
- Нет, - Вита смеется. У тебя хороший вкус. Это моя подруга. Ее зовут
Юра...
Прекрасная девушка Юра. Впрочем, почему бы и нет? Если вдуматься -
нормальное женское имя.
- ...но она уже отдежурила.
Листаем фотографии дальше.
Шагаем по длинному коридору. Над одной из дверей мигает огонек.
Входим внутрь.
Почти всю каюту занимает застекленный саркофаг. Там что-то лежит.
Ответ через пять веков: да, это похоже на памятник. А еще больше на
восковую куклу мужского пола. С бородой и усами.
- Твоя новая возлюбленная, - смеется Вита. - Ее зовут Адам. Нравится?
- Уговорила. Где моя морозилка?
- Пусть сначала проснется он. Вообрази его лицо, когда он увидит
тебя.
Это я хорошо представляю. Восковая статуя открывает глаза, отодвигает
стеклянную крышку, смотрит на меня пустыми глазами и тянется костлявой,
как у скелета рукой...
Не ко мне. К Вите.
Жутко. Посмотрим, как оно будет в действительности.

В действительности не так. Мы сидим в посту управления. Название
сохранилось по традиции - отсюда никто ничем не управляет. Кораблями
управляют из машинного отделения, как это называлось в начале XXI века.
Там - машина, говорящая по-человечески. На всех языках, даже
по-древнеегипетски.
Это очень умная машина. Индивидуальность, но сейчас она спит. Чем
умнее машина, тем ее психика ближе к нашей. А сон - психическое явление,
не физиологическое.
Правда, у машин это происходит по-другому. Когда спит человек, он
почти целиком отключается от действительности и почему-то видит сны. Никто
не знает, что это такое.
Машины спят по-другому. Они могут замедлять свои мыслительные
процессы. Если мы говорим, что машина производит, допустим, миллиард
операций в секунду, это не значит, что она делает их ровно столько. Она
может производить и миллиард, и миллион, и тысячу операций. Сто операций в
секунду, десять, одну... Вот что такое сон машины.
И машина спит. Все корабли спят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20