Однако Петко не клевал на ее удочку. Клевал он главным образом маринованные грибочки со своей тарелки, время от времени лениво накалывая их на вилку, чтобы не пить без закуски. И только когда Елена, разгорячившись, неосторожно упомянула имя Кафки, мой приятель вопрошающе обратил на нее свои темные очки.
– А вы читали Кафку?
Нет надобности объяснять, что Елена его не читала, но тут же с присущей ей женской хитростью ответила вопросом на вопрос:
– А вы любите Феллини?
– Думаю, что да, – ответил Петко после короткого раздумья.
– А что вам у него нравится?
– Ничего. Я его фильмы не смотрел.
– Но ведь вы же сказали, что любите его!
– Я люблю всех людей, мадам. Люблю все человечество, в том числе и вашего Феллини.
Это объяснение не остановило Елену, она пустилась рассуждать о том, какая замечательная вещь «Сатирикон», ей посчастливилось увидеть его на каком-то просмотре, и как жаль, что его не показывали на наших экранах, да если бы и пустили, то непременно изуродовали бы глупыми сокращениями, а все мол, наши доморощенные пуритане… Петко между тем занимался своим бокалом, своими сигаретами, и тогда Елена решила перейти во фронтальную атаку.
– Вы, надеюсь, не пуританин?
– Ваша надежда вполне обоснована, – кивнул мой приятель. – Одного я не пойму: зачем делать фильмы только ради того, чтобы показать, что мы не пуритане?
– Как это? – удивилась Елена.
– А очень просто. Я, к примеру, не люблю свинину, приготовленную с луком-пореем. Она мне нравится только с кислой капустой. Но делать фильм на эту тему я бы не стал.
На сей раз реплика достигла цели.
– Страсть как люблю чудаков, – сказала Елена возмущенно. – Но мне кажется, вы заходите слишком далеко, ставя вашу свинину в один ряд с проблемой, которая веками занимает человечество.
– Вы имеете в виду любовь?
– Любовь, сексуальную проблему – называйте, как хотите.
– Имеется в виду половой вопрос, – догадался мой друг. – Ну что ж, вы медичка, и вам-то следовало бы знать, что он находит исчерпывающее освещение в брошюрах на тему, как уберечься от венерических заболеваний.
– Всего лишь?
– С разумной точки зрения – да. Все прочее – сказки. При мысли о том, сколько сказок наплели вокруг всего этого, становится стыдно за скудоумие человека-животного.
Петко отечески ласково шлепнул Елену по щеке, как бы давая понять, что пора оставить его в покое, однако это ее лишь подстегнуло.
– Но если вы не испытываете влечения к другому полу, – запальчиво сказала она, – то с какой стати вы приписываете этот порок всем остальным людям? Ваша личная… – наверное, она хотела сказать «импотенция», но сдержалась. – Ваша личная позиция не исключает того факта, что миллионы людей испытывают такое влечение.
– Влечение? – удивился Петко. – Уловка природы, ничего больше. Без этого немыслимо продолжение рода.
– Как хорошо, что не для всех сексуальные отношения лишь средство продолжения рода, – сказала Елена, на этот раз с нескрываемой враждебностью.
– Биологический зуд, – пожал плечами мой друг. – Я припоминаю кинокомедию времен немого кино – о том, как на светское общество напали блохи. Вначале гости чешутся изредка и украдкой, но чем сильнее становится зуд, тем явственнее начинают чесаться благородные дамы и господа, в конце концов все превращается в какую-то бешеную вакханалию чесания. Такова и ваша сексуальная революция.
И, немного помолчав, он с мрачным видом произнес памятные мне слова:
– Но, согласитесь, это смешно. Это действительно смешно!
К сожалению, никто из нас не смеялся, и, чтобы ужин не закончился катастрофой, пришлось вмешаться мне.
– Не понимаю, что ты стараешься? – спросил я Елену. – Разве не видишь, он тебя просто дразнит.
Петко посмотрел на меня неодобрительно, насколько я мог судить, глядя в его темные очки, однако возражать не стал. А девушка вдруг совсем по-детски спросила:
– Что я ему сделала, чтобы меня дразнить?
Прежде чем мой друг успел ответить, я поведал обществу о нашумевшей истории, которая случилась с одной из наших звезд средней величины, а затем, кочуя от темы к теме, мы дождались конца вечера. Как будто, прыгая с камня на камень, перебрались наконец через бушующий горный поток.
– Ты мог и более тактично дать ей понять, что она тебе не нравится, – заметил я Петко на другой день.
– Больно нужно. Сказал, что думаю, – возразил он безразличным тоном.
– Мать честная, да ты это серьезно?…
– Как всегда.
– И живешь как аскет?
– Я этого не утверждаю. Между идеалом и реальностью всегда существует разрыв. Но я не сторонник излишеств. Переедание вызывает расширение желудка, а расширение желудка способствует еще большему обжорству.
– Ну ладно, не будем говорить о сладострастии. Но у человека есть потребности вполне нормальные…
Мне следовало упомянуть о том, что мы вели этот разговор на городской площади, перед памятником. На гранитных плитах лениво прохаживались в поисках пищи несколько кротких голубей, не подозревающих о том, что наш философ может использовать их в качестве примера.
– Потребности? – повторил Петко. – Взгляни-ка, браток, на мои ботинки: они очень нуждаются в чистке. Но что бы ты сказал, если бы я поймал голубя и вычистил им свои башмаки? А ведь женщина, я полагаю, стоит куда выше этой птицы. Дело дошло до того, что мы, люди, используем людей противоположного пола просто как предмет, как тряпку, потому что у нас, видите ли, потребность. И таким образом превращаем друг друга в тряпки.
– Ты настоящий сектант.
– Вовсе нет. Просто я не могу понять, почему какого-нибудь распутника объявляют новатором и героем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133