Надеюсь, глотая ее, ты не подавишься.
- Не подавлюсь, - пообещал Плотоядец. - Специально позабочусь об
этом. Я буду делать все тщательнейшим образом. Я сделаю все, как ты
просишь. Выполню все инструкции. Можешь умирать в мире и спокойствии,
зная, что твой последний и самый верный друг выполнит все похоронные
обряды. Хотя позволь мне заметить, что это самая странная и неприятная
церемония, о какой я слышал за всю свою долгую и рассеянную жизнь.
Шекспир слабо хихикнул.
- Позволяю, - сказал он.

3
Картер Хортон ожил. Он был словно на дне колодца. Колодец был полон
аморфной тьмой и, с неожиданным испугом и гневом, он попытался
высвободиться из тьмы и бесформенности и выкарабкаться из колодца. Но тьма
обернулась вокруг него и бесформенность делала ее трудной для движения.
Некоторое время он лежал спокойно. Мысли колебались, он пытался понять,
где он и как мог попасть сюда, но не было ничего, что подсказало бы ему
ответ. У него совсем не было воспоминаний. Спокойно улегшись, он с
удивлением обнаружил, что ему тепло и удобно, словно он всегда тут и был,
в удобстве и тепле, и только теперь их осознал.
Но сквозь тепло и удобство он вдруг почувствовал отчаянное
беспокойство и удивился - с чего бы это. Вполне было бы достаточно, сказал
он себе, если бы все продолжалось так, как есть, но что-то внутри него
кричало, что этого недостаточно. Он опять попытался выкарабкаться из
колодца, стряхнуть с себя вязкую тьму, и, не преуспев, откинулся в полном
изнеможении.
Я слишком слаб, сказал он себе, а с чего бы ему быть слабым?
Он попытался кричать, чтобы привлечь внимание, но голос не
действовал. Он вдруг обрадовался, что это так, потому что, сказал он себе,
пока он не окрепнет, привлекать внимание может оказаться неразумно. Ибо он
не знал, где он и кто или что может скрываться поблизости, и с каким
намерением.
Он снова устроился в темноте и бесформенности, уверенный, что они
скроют его от всего, что может оказаться рядом, и был несколько удивлен,
обнаружив, что чувствует медленно нарастающий гнев оттого, что вынужден
таким образом скрываться от внимания со стороны.
Тьма и бесформенность медленно исчезали, и он с удивлением понял, что
находится вовсе не в колодце. Скорее он, по-видимому, был в каком-то
небольшом замкнутом пространстве, которое мог теперь видеть.
По обе стороны от него проходили металлические стены, изгибавшиеся
примерно в футе над головой, образуя потолок. В прорезь потолка были
втянуты забавные с виду приспособления. При их виде память начала
постепенно возвращаться к нему, и воспоминания принесли с собой чувство
холода. Обдумав это, он не смог вспомнить настоящего холода, однако
ощущение его было. Словно память о холоде протянулась вдруг, коснувшись
его, и в нем волной поднялись дурные предчувствия.
Скрытые вентиляторы обдували его теплым воздухом, и он понял, откуда
взялось тепло. Удобно же было, как он понял, оттого, что лежал он на
толстом мягком матрасе, положенном на пол камеры. Камера, подумал он, даже
слова, термины начинают возвращаться. Забавные устройства в потолочных
прорезях были частью системы жизнеобеспечения, и находились они там, как
он знал, потому что более были ему не нужны. Причина же того, что он в них
более не нуждался, заключалась в том, что Корабль приземлился.
Корабль приземлился, и он вышел из анабиоза - тело оттаяло, в кровь
были впрыснуты восстанавливающие лекарства, и в него постепенно вводили
тщательно отмеренные дозы высокоэнергетических питательных веществ, его
массажировали и отогревали, и он вновь ожил. Ожил - если только он был
мертв. В процессе возвращения памяти он вспомнил бесконечные дискуссии и
размышления над этим вопросом, пережевывание его, обсасывание, кромсание
на части и попытки собрать эти части вместе. Конечно, называлось это
анабиозом или холодным сном - это просто д_о_л_ж_н_о было так называться,
потому что такое название звучало мягко и обтекаемо. Но было ли это сном
или смертью? Засыпал он, подвергнутый ему, а потом просыпался? Или же он
умирал, чтобы потом воскреснуть?
По-настоящему это было теперь неважно, подумал он. Мертвый или
спавший, он был теперь жив. Черт меня побери, сказал он себе, система
действительно работает - и впервые осознал, что он все же несколько
сомневался в том, что она работает, несмотря на все эксперименты с мышами,
собаками и обезьянами. Хотя, вспомнил он, он никогда не говорил об этих
сомнениях, скрывая их не только от других, но даже от себя.
И раз он живой и здесь, значит, остальные тоже живы. Через несколько
минут он выползет из камеры и там будут остальные, и они вновь соединяться
все вчетвером. Казалось, только вчера они были вместе, словно провели
вечер в одной компании, а теперь, после короткого сна без сновидений,
пробуждаются поутру. Хотя он знал, что прошло куда больше времени - может
быть, столетие.
Он повернул голову набок и увидел люк с вмонтированным в него
стеклянным иллюминатором. Сквозь толстое стекло была видна крошечная
комнатка с четырьмя ящиками вдоль стены. Там никого не было - что
означает, сказал он себе, что остальные все еще в своих камерах. Он хотел
покричать их, но передумал. Это было бы неприлично, решил он, чересчур
невоздержанно и несколько ребячливо.
Он протянул руку к задвижке и потянул ее вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10