ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

--------------------------------------------------------------------
(C) Даниил Смушкович, 1996
--------------------------------------------------------------------
Даниил СМУШКОВИЧ
ЗЕМЛЯ. НЕБО.
Земля. Небо.
Между землей и небом - война.
И где бы ты не был
Что б ты не делал
Между землей и небом - война.
В.Цой
Здесь нет горизонта. Здесь нет неба. Здесь нет даже земли.
Только стены камня, откосы, ущелья, скалы, утесы. Горы.
Здесь нет света и нет радости. Горы хранят нас в своей тени.
Они отсекают нас от мира, заслоняют солнца и луны.
Здесь нет ничего. Холодный камень, и ветер, м сухой треск
дальней перестрелки. Это война.
Это не моя война, напоминаю я себе. Это даже не война Кварка
Но'оне и его вертолетчиков. Я не знаю, чья это война. Уж, во
всяком случае, не тех несчастных, что непрерывным потоком... ну
кому вру, себе?.. тонкой струйкой устремляются в наш госпиталь.
Они не верят нам. И, наверное, правы.
Я уже пятый месяц здесь, в городке с непроизносимым
названием. Когда я записывался добровольцем, все казалось
прекрасным. Так, каникулы в чужой стране, непыльная работа да
хорошая зарплата. И еще - гордость: я представляю свою страну,
свою Аргиту. А потом был транспортный самолет, откуда "волнорезы"
детей моря вылетают иногда в сторону проклятого острова. Теперь я
здесь.
Я единственный квалифицированный врач в городе. Остальные
- фельдшера, санитары - местные или из детей моря. Меня они
вынужденно терпят и неохотно уважают. Не за умение - за ненависть
которую я питаю равно к помощникам и пациентам, к фрехи и абскар.
Их психика проста, они понимают только силу - а что может быть
сильнее ненависти?
Ненавижу. Какое короткое слово, но сколько же чувств оно
вмещает. Отчаяние, тоска по дому, бессилие злобы, и многое
другое, для чего слов нет вовсе. Слова обманчивы.
Теперь я с усмешкой вспоминаю те амбиции, что толкнули меня
на этот безумный шаг. В тот день, я помню это ясно, у меня умер
больной. Несчастный угасал долго, легочной фиброз сожрал его
грудь, но смерть его все равно стала для меня ударом. Сестра
сказала: "Он лег, посинел и умер". Так просто. Я испугался тогда,
не скрою, испугался неизбежных объяснений: почему он умер? что вы
забыли/не захотели/не смогли сделать? А я не бог, я не умею
лечить легочной фиброз - никто не умеет. И все равно накатило
чувство собственного бессилия, непередаваемо стыдное, мерзостное.
Когда на врачебной конференции просили назваться добровольцев, я
встал первым. Чтобы доказать себе, родственникам покойника,
коллегам, всем - что гожусь я для большего, чем прозябание
(слово-то какое!..) в провинциальной клинике для малоимущих. А
через неделю пришла повестка.
Вот стучат в дверь. Это мой переводчик, Т'чаха. Я ненавижу и
его, как он - меня. Он из людей моря, но знает язык горцев.
Удивительно, что обе стороны в той войне говорят на одном языке.
- Заходите, - говорю я.
Он осторожно переступает порог. Я усилим воли делаю вежливое
лицо. Как бы мы друг к другу не относились, он, как и я
- цивилизованный человек. Один из немногих в этом аду.
- Принесли раненых, верг-амен доктор, - говорит он.
Почему-то он постоянно награждает меня дворянским титулом. Я не
возражаю.
- Пойдемте, - отвечаю я.
Мы спускаемся по скособоченной лестнице. Госпиталь
расположен в здании бывшей гостиницы; мы первые постояльцы с
начала войны. Хозяева то ли бежали не побережье, то ли сгинули в
мясорубке боев, а здание ветшало потихоньку, пока судорога
беспокойной земли не переломила его пополам. Лестницу перекосило,
да такой она и осталась.
Приемная - бывший холл. Трое горцев бестолково суетятся
вокруг носилок. Я раздвигаю их, наклоняюсь к раненому.
Он, к сожалению, не безнадежен. Кому-то из сопровождающих
достало ума перетянуть бедро куском веревки. Ниже колена -
кровавые ошметки, еще ниже - ничего. Противопехотная мина.
- В зал,- командую я и, не дожидаясь отклика, направляюсь к
следующему. Тому повезло больше - он мертв, разорван почти
пополам.
- Я не воскрешаю усопших, - говорю я стоящему близ носилок
мужчине с безумным лицом, повторяю то же на языке детей моря.
Какое-то мгновение мне кажется, что без Т'чахи не обойтись, но
мужчине все же понимает - оседает на пол, громко, без стеснения
всхлипывая. Я отворачиваюсь от него. Мне нет дела до ваших
мертвых, я пришел спасать тех, кого можно спасти. безмозглые
идиоты.
Бегом - в операционный зал. Там суета, готовят стол, готовят
инструменты. Я тоже готовлюсь - натягиваю на голое тело
желтоватый балахон, стягиваю волосы алой повязкой, чтобы не
падали на лоб, погружаю руки по локоть в жгучий, резко пахнущий
дезраствор. Операция начинается.
Проклятый город. Здесь даже электричества нет, мы вынуждены
довольствоваться тем, что получаем от вертолетчиков с их
генераторами. Все, что можно, делается вручную. Я берусь за
ножовку и начинаю пилить неподатливую кость. Парень стонет даже
под наркозом. Совсем мальчишка, ему и полутора циклов нет. В
лучшем случае он умрет. В худшем - останется инвалидом. Убогих
здесь и в прежние времена не жаловали. иногда мне кажется, что я
спасаю людей из ненависти к ним. Позволит им умереть было бы
слишком просто.
Пила - в сторону, теперь напильник. Я стачиваю острые
краешки кости. Скорей бы кончилась эта тягомотина. Тогда можно
будет спокойно зайти к Кварку Но'оне, поговорить, выпить... чаю.
Леранийцы спиртного не пьют.
1 2 3 4

ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ    

Рубрики

Рубрики